Жданов

Судя по документам и выступлениям, А.А. Жданов плотно занимался в крае этими вопросами. Термин «контрактация» постоянно присутствует в его выступлениях и публикациях. «Мы должны использовать оставшиеся недели до сева для того, чтобы закончить всю хозяйственную подготовительную работу: сортирование семян, ремонт машин и орудий, контрактация, составление рабочих планов, организация труда, — говорит он на пленуме Нижегородского крайкома и краевой контрольной комиссии ВКП(б) в апреле 1930 года. — …В дальнейшей подготовке к коллективизации мы должны особенно учитывать своеобразие наших национальных районов, где, очевидно, вопросы, связанные с производственным кооперированием, с контрактацией, наряду с работой среди бедноты и батрачества, с мерами ограничения и вытеснения кулака будут иметь особое значение, большее чем в других районах… Мы должны сейчас особенно серьёзно подумать относительно контрактации молочных и животноводческих продуктов… Мы должны установить твёрдую дисциплину в контрактации. Установить такой порядок, что если контрактант получил государственную помощь, то он должен в срок сдать мясо, масло и прочее»^{143}.

Контрактация дала более прогнозируемый приток хлеба. Частные перекупщики и кулаки уже не могли скупать всё товарное зерно у крестьян, устранение цепочки «коммерческих посредников» также позволяло снизить стоимость продукта для конечного потребителя.

Контрактация развивалась параллельно с процессом создания классических колхозов, начавшимся в 1929—1930 годах. Замысел выглядел блестяще — создать техническую основу сельского хозяйства, сделать основным инструментом сельского труда тракторы и прочую передовую сельхозтехнику, которую ранее не могли позволить себе купить или арендовать 95 процентов крестьян.

Однако на начало 1930-х годов техники не хватало, заводы по производству сельхозмашин только создавались. Кроме того, одновременно с индустриализацией и коллективизацией началось и масштабное перевооружение армии.

Поэтому на деле коллективизация вылилась в принудительное образование колхозов на основе изъятого у крестьян имущества — лошадей, скота, инвентаря. Сказывались «революционное нетерпение», отсутствие опыта столь грандиозных преобразований и всеобщая склонность к лёгкому принятию насильственных решений.

В то же время распространённое в обличительной публицистике представление о коллективизации как об «уничтожении крестьянства» столь же далеко от реальности, сколь далеки от неё и радужные представления многих публицистов о «благоденствии» доколхозной деревни или о бравом «фермере», который сам всех мог накормить до отвала при помощи «невидимой руки рынка».

Начало 1930-х годов действительно стало временем массовой человеческой трагедии на селе, неизбежной при столь масштабных и быстрых социальных изменениях. В советский период освещали лишь часть этой трагедии, связанной с кулацким террором. В постсоветский — об этом напрочь забыли и стали всячески раздувать горе жертв раскулачивания. В реальности было и одно, и другое. Но была ещё одна сторона: наиболее массовая часть деревенского населения, которая с трудностями и лишениями пережила начальный, самый тяжёлый период коллективизации, уже через несколько лет, к концу 1930-х годов, получила первые реальные плоды тех реформ. В колхозы массово пошла техника, изменился сам уровень сельской жизни — коллективизация повлекла не только быстрое техническое развитие, но и другие социальные перемены, например, создание на селе развитой для тех лет системы образования и иной инфраструктуры современной жизни. С 1935 по 1936 год колхозы стали повсеместно строить клубы, школы, детсады. Значительную часть многомиллионного студенчества новых вузов страны в 1930-е годы также составили дети крестьян и вчерашние крестьяне — без коллективизации им пришлось бы остаться на селе, заменяя своими руками, плугом, а то и сохой недоступные единоличникам тракторы.

Все эти грандиозные по масштабам и содержанию социально-экономические изменения, индустриализация и коллективизация, были спрессованы в одно короткое десятилетие!

Процесс коллективизации прошёл в Нижегородском крае куда менее болезненно, чем в иных регионах страны. Сложно однозначно оценить причины такого относительного благополучия. Невозможно свести всё только к одному, пусть и толковому руководителю, равно как нельзя сбрасывать со счетов компетенцию и способности первого лица. Как бы то ни было, но в крае не было ни заметного голода, ни крупных протестных выступлений, характерных для иных районов СССР.

Сам Жданов в своей публичной риторике тех лет «колебался вместе с генеральной линией партии» — его многочисленные речи, доклады, статьи на крестьянскую тему насыщены напоминаниями о классовой борьбе в деревне, призывами к бдительности, искоренению классового врага и «кулацких настроений». Не избежал он и принятия «повышенных обязательств» по темпам коллективизации выше, «чем наметили по пятилетке всего Союза».