Ждать ли добрых вестей?

Решено: Реджи создаст собственную религию. И эта религия все будет сохранять, а уничтожать ничего не будет; в ней мертвые станут перерождаться — и отнюдь не символически, — а всем прочим не придется умирать. И тогда мамуля будет вновь сидеть на диване, смотреть «Отчаянных домохозяек» и доедать кукурузные чипсы из пакета. Но никакой Гэри лапать ее не будет — только мамуля и Реджи. Вместе навеки.

Так оно и было, мамуля и Реджи, долго-долго — ну, Билли тоже, но Билли ведь не станет сиднем сидеть, есть, болтать и смотреть телевизор (большой вопрос, чем Билли занимался вместо этого), а потом явился Мужчина-Который-Был-До-Гэри, и он оказался «редким скотом», сказала мамуля (и женатым к тому же), а потом явился «настоящий мужик» Гэри, и мамуля стала говорить «мой дружок то» и «мой дружок сё», и вот они уже занимаются сексом, а все мамулины подруги желают забежать в гости и об этом поболтать. Мать форсила, хихикала: «Трижды за ночь!» — и подруги визжали от восторга и расплескивали вино.

В отличие от Мужчины-Который-Был-До-Гэри, Гэри не был скотом — туша и туша, до (и после) знакомства с мамулей целыми днями в грязных джинсах торчал на задах мотомастерской и с оравой таких же Гэри трепался о том, как выиграет в лотерею и купит «Харлей-Дэвидсон 883L спортстер». Мамулю он обхаживал, покупая дешевые тепличные розы в «Шелл» и шоколадное ассорти «Селебрейшнз», а когда Реджи возмущалась столь банальной романтикой, мать отвечала: «Я-то не жалуюсь» — и щупала тонкую серебряную цепочку с медальоном-сердечком, которую Гэри купил ей на день рождения.

Гэри собирался на две недели свозить мамулю в Испанию («Льорет-де-Мар — ну ты подумай, Реджи, а?»). Мамуля не бывала в «нормальном взрослом» отпуске с 1989-го, когда ездила на Фуэртевентуру, так что Гэри мог отправить ее хоть в лагерь Батлина в Скегнесс — мамуля все равно была бы благодарна. Как-то раз она возила Реджи и Билли в Скарборо, но отпуск был подпорчен, когда среди ночи Билли исчез из гостиницы и наутро был отконвоирован обратно полицейским: братец нахлестался лагера, и его, вусмерть пьяного, нашли на Променаде. Было ему тогда двенадцать лет.

В конце первой недели Реджи получила открытку, — наверное, мамуля отправила, едва прибыв. Фотография гостиницы — белое строение смахивало на небрежно сваленную груду бетонных блоков, номера торчали во все стороны кто во что горазд. В прямоугольном центре — бассейн, бирюзовый и пустой, а вокруг по линеечке стоят белые пластмассовые шезлонги. И ни души — небось снимали рано утром, когда люди еще не замусорили отель мокрыми полотенцами, кремами от загара и тарелками с недоеденной картошкой фри.

На обороте мамуля написала: «Моя любимая Реджи! Отель очень красивый и чистый, кормят до отвала, официанта зовут Мануэль, как в этом сериале с Джоном Клизом![65] Пью сангрию литрами. Вот такая я озорница! Уже подружилась с одной парой, Карлом и Сью, они из Уоррингтона, очень веселые. Скучаю по тебе сильно-сильно. Скоро вернусь, люблю, целую, мамуля». Внизу Гэри вписал свое имя — крупным округлым почерком человека, у которого принцип слитного письма до сих пор не вызывает доверия. Сангрия — от того же латинского корня, что «кровь». Кроваво-красное вино. В школе проходили стих о шотландском короле, который пил кровавое вино,[66] только Реджи забыла, как там дальше. А вдруг она забудет вообще все, что выучила? Это небось и есть смерть. А до того дня жизнь-то, интересно, наладится? Очень вряд ли — что ни день, Реджи как будто все больше отстает.

Мисс Макдональд задала Реджи перевод из шестой книги «Илиады» — «Илиада» входила в список обязательного чтения. Реджи подумывала заглянуть в «Лёба», проверить, как у нее получилось («И тогда Нестор воззвал к грекам и громко закричал: „Отважные друзья и греки, слуги Ареса, пусть никто не останется позади“»). С «Лёбами», знамо дело, сверяться не полагалось — мисс Макдональд говорила, что это жульничество. Реджи сказала бы — подспорье.

На той неделе первый том «Илиады» стоял на полке, а сейчас Реджи пошла искать — и ни следа. В шкафу обнаружились и другие щербины — первый и второй тома «Одиссеи», второй том «Илиады», первый — «Энеиды» (список чтения по латыни). Небось мисс Макдональд спрятала. Реджи вернулась к своим трудам: «Давайте их убьем. А потом, когда выпадет время, вы разденете мертвых». Ужас сколько мертвых у Гомера.

Когда мамуля умерла, Реджи не выпускала испанскую открытку из рук, таскала в сумке, ставила на тумбочку у кровати. Рассматривала каждую деталь, словно открытка хранила тайну, секретную подсказку. Мамуля умерла в этом пустом пятне бирюзовой воды, и хотя ее тело доставили на родину и Реджи видела его в похоронном бюро, крошечная частица ее верила, что мамуля по-прежнему живет в разноцветном открыточном мире и, может быть, промелькнет, если долго-долго вглядываться.