Жди меня

- Добрейший, говорите? Так зачем же отказывать? Я чего-то не понимаю, принцесса. Вы не потрудитесь разрешить мое недоумение? Ведь должна же существовать какая-то веская причина, по которой молодая, богатая, знатная, и прелестная во всех отношениях девица не желает поехать на бал! Допускаю, что цвет здешнего общества несколько... э-э-э... бледноват для вас. Но ведь лучшего в этой глуши ждать не приходится! Так за чем же дело стало?

- Мне полагается быть в трауре, - напомнила княжна. - Мое появление на балу может быть сочтено не совсем приличным...

- Какая чепуха! - воскликнул Мерсье. - Живому надлежит думать о живом. Если бы граф... э... Бухвостов придерживался на сей счет иного мнения, он просто не прислал бы приглашение. А ведь он, насколько я понял, предводительствует в местном дворянском собрании и, следовательно, должен лучше нас с вами понимать, что прилично и что неприлично. Что же касается ваших Зеленских, мнение которых, похоже, беспокоит вас более всего, то я давно хотел вам сказать: пошлите вы их ко всем чер... Ах, прошу прощения, нечаянно сорвалось. Я лишь хотел сказать, что мнение княгини Зеленской есть частное мнение глупой и самодовольной курицы, не видящей дальше собственного носа, и вам не пристало на нее оглядываться.

Княжна строго нахмурилась, слушая такие речи, которые в устах скромного учителя танцев и в самом деле звучали довольно странно, но потом, не выдержав, улыбнулась. Странная - вероятно, инстинктивная - неприязнь Эжена Мерсье к семейству Зеленских была столь велика, что француз, о котором так часто упоминала княгиня Аграфена Антоновна, ухитрился до сих пор ни разу не попасться им на глаза. Как только к дому подъезжал вместительный экипаж князя Аполлона Игнатьевича, француз поспешно удалялся, бормоча под нос проклятия на родном языке.

- Послушайте, Эжен, - сказала Мария Андреевна, - я давно хочу вас спросить: чем, если не секрет, вам так не угодили Зеленские?

Мерсье вздохнул.

- Ах, принцесса Мари, принцесса Мари... Неужели вы не видите, что это злые и глупые люди? Это написано на их жирных физиономиях такими крупными буквами, что их можно без труда прочесть даже в темноте. А когда злобный глупец тщится выглядеть добрым, умным и благородным человеком, это означает лишь, что он задумал какую-то подлость и старательно усыпляет вашу бдительность.

- Постойте, - хмурясь на сей раз уже по-настоящему, перебила его княжна. - У вас какой-то очень мрачный взгляд на вещи, Эжен. Разве так можно? Да, князь и княгиня не блещут ни умом, ни добротой. Но почему не предположить, что они знают об этом, стыдятся этого и пытаются измениться к лучшему... ну, пусть не измениться, но хотя бы выглядеть лучше в глазах окружающих?

- Злобный дурак всегда - вы слышите: всегда! - полагает себя не ниже, но, напротив, много выше окружающих. Заблуждаться по этому поводу смерти подобно. Вы и ахнуть не успеете, как вам вонзят кинжал между лопаток... в фигуральном смысле, разумеется. Хотя, кто знает: может быть, и в буквальном.

- Боже, что вы такое говорите! Откуда у вас такие подозрения? Я тоже не люблю Зеленских, но, на мой взгляд, они совершенно безобидны. Разве что любят посплетничать...

- Не хочу вас обидеть, принцесса, - отходя к клавикордам и задумчиво пробуя пальцем клавиши, сказал Мерсье, - но мне кажется, что вы мало вращались в свете. Это дурно. Дурно для вас в вашем нынешнем положении, я имею в виду. Князь Зеленской - весьма посредственный хозяин и неудачливый карточный игрок, все состояние которого состоит из одних лишь многотысячных долгов. У него три глупые и некрасивые дочери на выданье и сварливая жадная жена...

- А вы хорошо изучили подноготную князя, - заметила Мария Андреевна. Откуда все это вам известно?

- По долгу моей нынешней службы у вас мне приходится много общаться с людьми, - ответил Мерсье. - Поневоле узнаешь даже то, чего знать вовсе не хочешь. Что же до князя Зеленского, то, наблюдая его частые визиты в ваш дом, я почел своим долгом навести о нем более подробные справки. Видите ли, княжна, я льщу себя надеждой, что я для вас не только управляющий, но и, в некотором роде, друг. Защиту вашей чести и вашего состояния я почитаю за великое счастье. Так вот, о вашем состоянии... Имей князь Зеленской хотя бы одного сына, он бы просто попытался женить его на вас, и дело с концом. Но сына у него нет, так что наложить руку на ваши деньги для него довольно сложно. Единственное, что сулит ему хоть какую-то надежду, это ваш юный возраст. Если ему удастся добиться своего назначения вашим опекуном, дело будет в шляпе. Формально вы будете по-прежнему считаться владелицей своего состояния; на деле же распоряжаться им будет князь Аполлон, и к тому времени, когда вы достигнете совершеннолетия, при вас останется только пара платьев. Все остальное будет просто пущено по ветру, проедено, проиграно в карты, потеряно, продано...

- Вы меня пугаете, - сказала княжна, которая и в самом деле была напугана даже не столько словами Мерсье, сколько уверенным тоном, каким эти слова были произнесены.