Жди меня

Мороз пощипывал Минерву за нос и щеки, глаза ее слезились, но она не жаловалась, зная, что творится в душе Грея. Ему были необходимы как присутствие Минервы, так и возможность излиться ей. Грей явно собирался о чем-то сообщить. Минерва почувствовала это еще в Драмблейде.

Схватив за узду коня Минервы, Грей притянул его к себе, а затем с отрешенным видом надвинул на голову Минервы капюшон и поплотнее запахнул ее плащ.

Потом резко отвернулся и устремил взгляд на холмы, долины и белую ленту реки Тей, убегающей вдаль.

– По-моему, кем бы ни были злоумышленники, они избрали жертвой тебя, – заговорила Минерва. – А если бы возник вопрос о том, что ты ел перед смертью, и в желудке обнаружили бы остатки сахара, все бы решили, что ты съел одну из конфет, которые прислал мне. А поскольку остальные конфеты безвредны, никому и в голову не пришло бы, что они имеют какое-то отношение к твоей смерти.

– Вот именно. И даже если бы ты заявила, что я конфету не ел, никто не придал бы значения твоим словам. Так или иначе, я был бы мертв.

– Но почему?

Грей усмехнулся:

– Да, почему? Ты и вправду хочешь узнать, почему со мной такое приключилось? Услышать тайну, которую я собрался раскрыть, вернувшись в Бэллифог?

Голос Грея вдруг изменился почти до неузнаваемости.

– Мы должны пристально следить за обитателями Модлин-Мэнора, – сообщил он.

– Конечно.

– По-моему, здесь замешаны Макспорраны.

Минерва кивнула:

– Видимо, да.

– Не видимо, а точно. – В голосе Грея слышалась неукротимая ярость.

– Грей, я тебе не враг. Я…

– Прости. Я резок, потому что зол, – но не на тебя. Ты моя единственная любовь. Я был несправедлив к тебе. Мне давно следовало признать, что ты повзрослела, и смириться с твоей независимостью, а я пытался втиснуть тебя в рамки условностей, которые слишком тесны для тебя. Обещаю, теперь все будет по-другому. И самое ужасное, что мне придется причинить тебе боль. Жаль, но у меня нет другого выхода.

– Причинить мне боль? – Минерва в недоумении тряхнула головой. Капюшон упал ей на плечи, на волосы стали оседать снежинки. – Ты же никогда не делал ничего подобного. И не сможешь сделать.

– Надеюсь, ты повторишь эти слова, когда выслушаешь меня. Начну с того, что мне, как любому человеку, свойственно ошибаться, хотя в данном случае ошибка маловероятна. Но я хотел бы ошибиться потому, что истина может нас с тобой разлучить.

– Грей, ты меня пугаешь.

– Посмотри на меня.

Минерва послушалась.

– Ты в отчаянии?

– Да, именно в отчаянии. Итак, сначала я объясню, почему пришел к неким выводам. Сегодня днем я вдруг понял, что вряд ли найдутся родители, готовые по своей воле расстаться с ребенком. Ты согласна?

– Конечно.

– Особенно если это любимое дитя и фундамент, на котором покоится благополучие всей семьи. Такое случается. Иногда вся ответственность ложится на плечи ребенка, даже если ему постоянно напоминают о возрасте и зависимости.

– Как бы там ни было, ребенок остается ребенком, – отозвалась Минерва. – Но я считаю, в многодетных семьях не ко всем детям относятся одинаково.

Грей попытался надеть на нее капюшон, но она отстранилась.

– Ладно, будь по-твоему, – смирился Грей. – Пожалуй, со временем я привыкну к твоему упрямству. Как ты думаешь, могут ли родители так нуждаться в помощи ребенка, что не согласятся расстаться с ним, даже когда он достигнет брачного возраста?

Минерва надолго задумалась.

– Только если родители – законченные эгоисты. Но скорее всего свой эгоизм они выдают за любовь.

– Вот именно. Такой эгоизм может принести немало бед. Родители отважатся на самые решительные и предосудительные действия, лишь бы помешать ребенку обрести свою семью. В конце концов, этот так называемый ребенок управляет семейным состоянием, распоряжается финансами родителей, и, поскольку он очень умен, а они безалаберны, их пугает сама мысль о том, что им придется лишиться такого ценного помощника. Особенно в том случае, если у родителей есть причины не доверять управление своим состоянием чужому человеку. А если еще учесть, что родители – отъявленные собственники, не мудрено, что они потеряли голову, верно?

Снег таял на шее Минервы, холодные струйки стекали ей за ворот плаща.

– Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

– Подумай и ты все поймешь.

Но Минерва предпочла бы не задумываться о смысле его слов.

– В таком случае родители наверняка попытаются устроить брак своего ребенка с человеком, который легко поддается чужому влиянию, – покладистым, покорным, безропотным. Человеком, который охотно мирится с деспотизмом собственных родителей. А если первые родители дружат со вторыми, они наверняка постараются проводить вместе побольше времени и поженить своих детей. Как только тот, кто грозит отнять у первых родителей их чадо, исчезнет.

– Грей, – прошептала Минерва, – о чем ты говоришь?