Жди меня на берегу

Это её страх принадлежать кому-то или чему-то, страх потерять свободу. Почему-то ей всегда казалось, что, если ты признаешь свою принадлежность к месту, людям, городу, ты потеряешь свободу. Будто кто-то придет и заберет тебя у тебя самой, не позволит переменам происходить, отберет саму возможность выбора.

Только где-то под лопаткой слева что-то все равно вызывало тоску. Едва уловимую боль по человеку, которого больше нет в её жизни и месту, которое она покинула. По человеку, с которым она связывала будущее. В этом плане она была весьма старомодна. Ей хотелось, чтобы раз и навсегда. Она не признавала долгое совместное проживание и хотела пресловутый штамп в паспорте. Для неё это был своего рода гарант, что её не оставят. Наивно, но ей так было спокойнее. Страх, что любимый человек рано или поздно оставит её, был с ней всегда. Она не помнила жизни без этого страха.

Он жил с ней с того момента, когда отец уехал, не попрощавшись, подарив заводную белку на батарейках. Он просто исчез из её жизни. Она называла это синдром отвергнутой любви. Она не помнила подробностей, но знала, что её не выбрали. Сколько еще таких “белок” было в её жизни трудно сосчитать. Так исчезали подруги, друзья, возлюбленные. Люди, с которыми она так не хотела прощаться.

Мать делала всё, чтобы девочка не чувствовала себя отвергнутой. Рассказывала об отце, убеждала, что он её любит, что они просто не смогли иначе. Только она не верила. Не могла поверить, что можно было взять и вот так отказаться от неё. Мать всегда старалась объяснить ей, что в делах взрослых нет её вины, нет её ответственности, они приняли такое решение не из-за неё. Только разве возможно объяснить это ребенку, которого забыли, которого так легко оставили и даже не спросили, чего она хочет.

– Не бойся, солнышко, ты не виновата! Это дела взрослых. Но это не значит, что папа не любит тебя. Ты ему очень дорога, он всегда рядом! Он обязательно придет тебя навестить, просто нужно немножко подождать.

И она ждала. Ждала, что папа придет. Каждые выходные она просыпалась раньше всех в доме и вглядывалась в окно, слушала, как хлопает дверь в подъезде. Но в их квартиру никто не звонил. Первые пару лет в свой день рождения она бежала к телефону в надежде, что это папа. Но это был не он. Всегда не он. Если она видела кого-то похожего на улице, она старалась быстрее подойти, обратить на себя внимание: “А вдруг?”. Вдруг, это папа, просто она так выросла, что он её не узнал. Ведь бабушка всегда говорит, что она очень быстро растет. Сейчас она подойдет к нему, и он сразу узнает её, обнимет и они пойдут есть мороженое в любимом кафе напротив дома. И все равно, что кафе больше нет. И мороженое она тоже больше не любит.

Она ждала отца на все семейные праздники, на дни рождения. А потом ждать перестала. Просто в один миг, проснувшись раньше всех в квартире, она не побежала к окну, не начала прислушиваться к хлопающей двери подъезда. Она просто лежала в кровати, пока мама не позвала завтракать.

И вот в свои 34 года она научилась не ждать никого, и позволить людям быть такими, какие они есть. От этого было даже как-то не так больно.

2.

Чайки кричат очень громко, их крик способен заглушить даже музыку в наушниках. Она снимает их, послушать море.

К морю она бежала в любую погоду. В ее сером городе были лишь реки, а ей всегда хотелось быть ближе к морю. И вот она здесь в поисках покоя.

Кто-то может решить, что искать покоя у моря это странно, ведь оно переменчиво, его настроение сложно угадать. Только Птичку всегда тянуло к большой воде. Она даже думала, что похожа на него. Только это было не так. Она была похожа на открытый огонь, когда леса горят и никто не может предотвратить катастрофу. С ее чувствами и эмоциями было примерно так же, если уж она заводилась, то была способна натворить глупостей. Как-то психолог ей сказала, что это из-за семерки в дате рождения: бурная эмоциональность и нетерпение, а еще спешка. Да, излишняя медлительность окружающих всегда её раздражала. Длинные паузы в речи и неумение формулировать мысли, заставляли перебивать. Из-за этого, конечно, были проблемы, но за ум и способности к работе, это прощали. В личной жизни дела обстояли хуже. Ну а кому понравится, что тебя перебивают и поправляют постоянно? Она старалась с этим бороться, считать про себя до десяти, как-то сдерживаться, но мало преуспела в этом.

И вот она сидит на набережной города С. такая спокойная, немного грустная и, наконец-то, оставившая свои попытки переделать других людей. Она учится принимать окружающих такими, как они есть, учится не перебивать, не исправлять, а давать возможность людям сказать и сделать всё, что они хотят.

А еще она учится не спешить, не сбегать от себя и своих чувств. Она учится проживать свою боль на полную, проживать и отпускать её на волю.