Жду. Люблю. Целую

Она помолчала несколько секунд, словно раздумывая, стоит ли продолжать, но все-таки продолжила, покусывая губы.

— Я получила письмо от его отца.

Дрожь прошла по телу Макса. Он замер и очень аккуратно поставил на стол тарелку с сухими пирожными.

— Курт жив?

Мариетта молча глотнула вина, потом тщательно затушила в пепельнице сигарету. Из табака, добытого из семи окурков, можно будет еще сделать одну самокрутку.

— Тебя это удивляет? — усмехнулась она.

— Нет. И где же он?

— В Баварии.

— Надеюсь, за решеткой, отбывает заслуженное наказание?

— Пока нет.

Гнев охватил Макса, комом подступил к горлу.

— А как же он узнал, где тебя найти? Не мог же он предположить, что ты живешь в моей бывшей студии?

— Первой написала ему я. Еще раньше мы условились об одном почтовом адресе, это возле Мюнхена, куда мы сможем посылать друг другу письма. До настоящего времени я сомневалась, стоит ли…

— А теперь решила, что стоит? — горько бросил Макс.

— Я хочу, чтобы у моего сына было будущее. Я должна была знать, жив ли его отец. Сама я от Курта ничего не жду. Даже буду счастлива, если никогда больше его не увижу. Мы испытали вместе много счастливых моментов, но потом я разочаровалась в нем. Аксель же — это совсем другое.

— Значит, ты считаешь, что для устройства будущего твоего сына нужен такой человек, как Курт Айзеншахт? — подвел итог Макс. — И какое же будущее? Ведь этот мерзавец на всю катушку пользовался выгодами, поддерживая этот порочный режим! Будем, по крайней мере, откровенны. Ты просто хочешь денег, Мариетта. И всегда хотела. Именно поэтому ты и вышла за него замуж. Теперь ты думаешь, что он выкрутится и сможет спасти часть своего имущества. И ты, конечно же, права. Но какой это позор!

Она пожала плечами.

— Как бы то ни было, Курт всегда останется отцом Акселя. Малыш никогда о нем не говорит, но это не значит, что он не думает об отце. Курта можно обвинить во многом, но в одном я уверена: он позаботится о будущем своего сына. Аксель в отчаянии. Его мир перевернулся. Иногда мне кажется, что ему уже тридцать лет. Я дрожу от страха всякий раз, когда он идет на черный рынок торговать. В любую минуту его могут арестовать. Однажды на вокзале он едва убежал от патрульных. Я хочу, чтобы у него был шанс чего-то достичь в жизни.

Тень печали омрачила ее лицо.

— Я умираю, Макс, — сказала она сурово. — Это чудо, что я дожила до сегодняшнего дня. И я не собираюсь напрасно терять время.

Макс отвернулся. Он не мог больше смотреть в ее темные глаза. Воспоминания накатили на него. Блестящий, с безграничными амбициями Айзеншахт. И вот теперь его зять снова возникает в их жизни. Как ему удалось проскочить сквозь сети чисток? Поверить невозможно! Американцы вели процесс над нацистами рьяно, хотя их подход сильно отличался от подхода русских, которые хотели не столько наказать побежденных за их нацистское прошлое, сколько создать такую Германию, где, пусть и не быстро, гусиным шагом, но в конце концов создадут социалистическое общество при помощи СССР. Какая же невероятная изворотливость понадобилась Айзеншахту, чтобы он смог обмануть судей!

— Не уверена, что Аксель настолько беспомощен, как вы о нем думаете, — вмешалась Кларисса. — Он уже понял, что может рассчитывать только на себя. Для юноши его возраста, когда молодежь только и ждет, что скажут старшие, это прогресс. У него открылось второе дыхание.

Макс налил себе виски и выпил одним глотком.

— Неужели ты искренне полагаешь, что Аксель сможет устроить свою жизнь на деньги, которые его отец заработал на чужих страданиях?

— Не преувеличивай. Курт имел состояние и до прихода фюрера к власти. Он просто понял, что выгодно поддерживать ту партию, которая в данный момент управляет страной. Он не собирался в одиночку мешать Гитлеру становиться канцлером. Но он примкнул к ним не из идеологических соображений.

— Ну конечно же нет! — усмехнулся Макс. — Для такого человека, как он, существует только одна идеология — как бы половчее прибрать к рукам все, что плохо лежит. И для этого он готов кому угодно продать душу, будь то нацистская партия или СС, и быстренько занять кресло в министерстве Геббельса.