Жду. Люблю. Целую

— Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, слышишь? Кларисса это поняла. Она ничего не говорит. Я устала, правда. Если бы ты знал, как я устала от всего этого!

Она закрыла глаза, дыхание было слабым. Макс подошел к стулу и сел. В руке он держал бумажку. Британский самолет вылетал завтра после полудня. Он должен был забрать детей и больных. Нужно было прибыть в Гатов за два часа до отлета. Благодаря содействию Линн ему выделили автомобиль, чтобы отвезти Мариетту на аэродром. Радостное настроение сменилось растерянностью. Его сестра умирала, и он был бессилен что-либо сделать.

— Послушай ее, — раздался голос позади него.

Как всегда, Кларисса вошла бесшумно и поставила на стол пакет с продуктами.

— Аксель пошел в русский сектор раздобыть приличной еды для матери. Он не хочет верить, что это конец.

Макс не удивился поступку племянника. Несмотря на потуги русских прекратить стихийную торговлю, усиленное патрулирование и блокпосты на приграничных улицах, черный рынок процветал как никогда. Два миллиона жителей Западного Берлина могли выжить только благодаря снабжению по воздуху. Они выкручивались как могли, не желая сдаваться на милость военных из Восточного Берлина, который сохранил контакты с внешним миром. Там выменивали особо ценные продукты, в том числе свежее масло, и угольные брикеты. Длинные дома имели проходные дворы, так что можно было попадать в здания со стороны американского сектора и выходить в русском. Аксель знал все переходы как свои пять пальцев. Существование двух денежных единиц, новой твердой немецкой марки, которую все-таки ввели союзники и в Западном Берлине, и обесцененной старой оккупационной марки, введенной русскими, позволяло совершать выгодные сделки.

— Если бы ты знала ее прежней! — прошептал Макс, видя, что Мариетта заснула.

Кларисса положила руку ему на плечо.

— У твоей сестры очень доброе сердце. Она защитила меня, когда я приехала в город и никто не хотел пустить меня к себе.

— Еще она была прекрасна. Легкомысленна, но прекрасна. Она не может вот так закончить свою жизнь. Это невыносимо.

Кларисса зажгла новую свечку, чтобы заменить сгоревшую. Макс чувствовал нарастающее раздражение. Неужели они все приговорены к смерти в темноте? Он сердился на себя за то, что не смог добиться эвакуации Мариетты раньше. Воспоминал и о словах Ксении, когда она предложила им всем приют в Париже. Может быть, все же стоило тогда попытаться покинуть Германию? Мариетта смогла бы выздороветь. В тот день Ксения обвинила его в чрезмерной гордыне, но только теперь Макс понял, как она была права.

Именно здесь, в этой квартире, они ласкали друг друга в первый раз, именно сюда она потом пришла искать его после войны. На каждом этапе жизни, каждом ее витке, Макс всегда мысленно возвращался к ней. И эти мысли причиняли ему боль. Словно ожог. Как жестокая страсть. Он хотел увидеть Ксению, прижать ее к себе, целовать и владеть ею. Чтобы продолжать двигаться вперед, ему необходима была ее необычная сила, свойственная всем русским.

Он поднялся, угнетенный и сломленный. На улице пошел дождь. Небо все было в тучах. Он слышал рев самолетных моторов, которые продолжали свой бесконечный вальс. Берлинский метроном. Он положил руку на холодное стекло. Хочет его сестра или нет, но завтра она должна улететь из этого города.

— Пусть она умрет спокойно, — прошептала Кларисса. — Если ты ей этого не позволишь, все равно усилия будут напрасными. Это будет неправильно. Даже жестоко.

— Прекрати, нельзя быть такой фаталисткой, — отрезал он, выпятив подбородок. — Если бы меня оставили без помощи в Заксенхаузене, сегодня меня бы здесь не было.

— А ты прекрати быть таким эгоистом, — сказала она. — Речь идет не о тебе. Она серьезно больна, даже не встает с кровати. Ей никогда не будет лучше. Ты хочешь, чтобы она продолжала жить вот так, как овощ? Что ты пытаешься сделать? Очистить свою совесть?

— Она может выздороветь. Как только она окажется в Баварии, ее будут лечить как следует.

— Она не хочет выздоравливать. Можешь ты это понять?

Макс прикурил сигарету. Его руки тряслись.

— Нет, не могу.

Кларисса покачала головой и долго молча смотрела на него.

— Почему? Тебе кажется, что она оставляет тебя? — наконец спросила она более мягким тоном.

Дрожь прошла по его телу. Умные женщины по-прежнему оставались для него загадкой.

— Надо подумать об Акселе, — продолжила она. — Нельзя оставлять его одного в такой момент. Ты должен помочь ему пройти через это. От твоей собранности и спокойствия зависит и его спокойствие. Мариетта дала ему все, что смогла. Она искала его под бомбами. Она вернула ему отца, пусть даже Аксель ничего и слышать о нем не хочет. Она рассказывала ему обо всем, о чем ему нужно было знать. Подумай теперь о ней. Пусть она уйдет с миром, а не с тревогой.

Слезы стояли в глазах у Макса.

— Откуда ты все это знаешь? — хрипло спросил он. — Ты так молода, Кларисса.

Она долго думала.