Жду. Люблю. Целую

К шлагбауму, перекрывавшему улицу, подъехал грузовик. Советский сержант вышел из будки и движением руки дал команду поднять шлагбаум. Раздались радостные крики. Незнакомые люди обнимали друг друга, дети кричали и махали руками. Автомобиль, нагруженный ящиками со свежими фруктами, пересек границу сектора. Водитель опустил стекло и помахал рукой. Откуда-то взявшиеся букеты цветов полетели в его сторону. Никто уже не сомневался, что в это самое время по всей границе тронулись товарные составы, пошли по каналам суда, другие грузовики заполонили автострады. Над головами взметнулись плакаты: «Ура, мы снова живы! Берлин свободен!» Огромное облегчение, радость и гордость охватили толпу. Наташа ощутила, что по ее щекам текут слезы.

— Слава Богу, а то я больше не могу смотреть на этот высохший картофель! — усмехнулся Аксель, напрасно стараясь говорить насмешливо, голос его все равно дрожал от волнения.

Феликс вынул платок из кармана и высморкался в него. Наташа подумала, что отец был бы очень рад увидеть то, что творилось в Берлине. Впрочем, она была уверена, что там, на другом берегу Атлантического океана, Макс внимательно следит за событиями, не сводя глаз со старых часов, думая о них троих. А они сидели в это время на балконе, над головами жителей Берлина, наблюдая за происходящим.

— Дядя Макс, должно быть, счастлив, — словно прочитав ее мысли, громко сказал Аксель, стараясь перекричать толпу. — Ты получила от него весточку?

Тень на миг омрачила счастливое лицо Наташи.

— Нет. Но я уверена, что он благополучно добрался до Нью-Йорка.

— А мать тебе писала? — спросил Феликс.

— В последнем письме она не вспоминала о нем.

Молодые люди покачали головами. Они понимали друг друга без слов. Неспособность взрослых сражаться за любовь была им непонятна и даже вызывала жалость. Несмотря на молодость, они чувствовали себя наделенными особой мудростью, какой не было у зрелых людей, и эта мудрость никогда не позволит им совершить ошибки, свойственные старшему поколению.

— Все будет хорошо, они обретут друг друга, — заявила Наташа.

— Иначе и быть не может! — подхватил Феликс.

— Насколько я знаю дядю Макса, он захочет сначала устроиться, найти работу, — добавил Аксель. — Он не свалится им на голову с чемоданом в руке, как беженец. Нет. Он пойдет к ним, когда почувствует себя вполне готовым.

— Ох уж эта ваша мужская гордость, черт бы ее побрал! — воскликнула Наташа. — Они и так уже столько лет провели в разлуке.

— Женская импульсивность тоже таит в себе немало опасностей, — не остался в долгу Аксель. — Позволь дяде Максу осмотреться. Все уладится. Просто он должен почувствовать почву под ногами. Перед тем как уехать, он сообщил мне, что восстановил контакт с одним из его старых знакомых, Алексеем Бродовичем, художественным директором «Harper's Bazaar».

При мысли об отце, прогуливающемся по улицам Манхэттена, среди небоскребов вместе с победителями американцами, Наташа вздрогнула. Он показался ей очень уязвимым перед отъездом.

— Думаете, его талант будет там востребован? — спросила она тихо.

Феликс обнял ее за плечи, пытаясь успокоить.

— А как же иначе? Твой отец очень талантлив, и его последние фоторепортажи о блокаде в одном из американских журналов — яркое тому подтверждение. Думаешь, они откажутся сотрудничать с ним? Что касается всего остального, то Аксель прав. Это их жизнь. Мы не имеем права вмешиваться, что-то делать сверх того, что мы уже сделали, — добавил он, подумав о Линн Николсон, к которой относился с презрением, чего она, скорее всего, не заслуживала.

Аксель хлопнул кузину по колену.

— Твоя мать сильная женщина. Я это сразу понял. Дядя Макс тоже не хочет от нее отставать.

— Сильная-то сильная, но и она нуждается в поддержке, — сказала Наташа, удивляясь своему новому взгляду на мать. — И потом, откуда вообще взялась эта мысль, что любовь должна быть похожа на борьбу? Разве нельзя жить в гармонии? Это же проще.

— Не знаю. Я еще ни в кого не влюблялся, — заявил Аксель безразличным тоном. — Пока мне интереснее наблюдать за советскими. Самый главный вопрос у них — кто кого сожрет первым.

Это признание заставило улыбнуться Феликса и Наташу. Еще один грузовик показался на улице, вызывая новый взрыв эмоций у зевак. Не сговариваясь, они решили сменить место наблюдения. Парни протянули Наташе руки, помогая ей встать на ноги. Ночь обещала быть долгой и радостной.

Спустя несколько дней другая толпа, молчаливая и строгая, собралась в Трептов парке. Рота почетного караула замерла по стойке «смирно» под голубым ясным небом. На серьезных лицах читалось волнение. Сам генерал Котиков должен был открывать мемориал в честь русских солдат, павших во время Второй мировой войны. Открытие было назначено на 8 мая, на эту символическую дату капитуляции немцев, но из-за неразрешенной ситуации с блокадой церемония была перенесена на другой день. На торжественное открытие были приглашены представители иностранной прессы.