Жду тебя в конце ночи

Я начинаю подъём. На губах играет глупая улыбка. Вместо того чтобы внимательно смотреть под ноги витаю в облаках и довольно быстро наступает расплата. Старый камень крошится прямо под моим ботинком, и я пытаюсь поймать себя, размахиваю руками, неосторожно ступаю и подворачиваю лодыжку. Мне кажется, я даже слышу звук рвущихся сухожилий. Ногу пронзает боль, и я падаю, сильно ударяясь о ступени коленями и ладонями. Это так невыносимо, что приходится до крови закусить губу, чтобы не закричать.

– Что случилось? – Ксандр уже рядом, от былой игривости не осталось и следа.

– Нога, – выдыхаю я.

Он светит фонарём, тут же опускается на колени и прикасается пальцами к моей лодыжке, очень аккуратно, но я не могу сдержать стон. Переворачиваюсь, опираясь на руки, и усаживаюсь задницей прямо на холодный камень, но выбора у меня нет.

– Давай посмотрим, что можно сделать, – Ксандр кладёт фонарь на ступени, так чтобы он светил на меня, не спеша, развязывает шнурок и снимает мой ботинок. Так бережно, что я почти не чувствую.

Боль в ноге постепенно утихает, но я понимаю: вряд ли теперь смогу нормально идти. Ксандр ощупывает мою ногу и даёт вердикт:

– Я не медик, но, судя по всему, кость цела. Попробуй чуть пошевелить ступнёй.

Я делаю, что он просит. Мне по-прежнему больно, но не так нестерпимо, как было пару минут назад.

– Растяжение, – говорю я. – Мне нужно немного времени, и я смогу идти.

– Очень сомневаюсь, – он берет мою ногу в ладони и снова прощупывает пальцами.

В это раз надавливает чуть сильнее, а когда касается лодыжки, я понимаю: он прав, но не подаю вида. Ненавижу быть слабой, и даже если мне придётся превозмогать боль, я закончу этот подъём и не попрошу помощи. Я не такая, как моя мать, я – сильная.

– Всё хорошо, лёгкое растяжение, – говорю чуть раздражённо. – Я дойду, не переживай.

Он молча смотрит мне прямо в глаза, удерживая мою ступню в ладонях. Чрезвычайно интимный момент, но боль всё портит, и я не могу насладиться им сполна.

– Просить помощи – не значит быть слабой, а лишь правильно распределять ресурсы, – говорит он и отпускает мою ногу.

Я вздрагиваю поражённая его проницательностью. Откуда ему знать о том, что я думала именно об этом? Неужели всё так легко читается на моём лице? А ведь раньше я вполне успешно умела скрывать свои чувства.

Как бы мне ни хотелось признаваться, но он прав. С его помощью мне будет намного легче подниматься и глупо отказываться, особенно когда он сам её предлагает.

– Хорошо, – я киваю ему. – А теперь если несложно, отдай мой чёртов ботинок, и пошли уже наверх, я засыпаю на ходу и готова убить за возможность принять ванну.

Ксандр с улыбкой протягивает мне «мартинс», поднимается, берёт фонарик и светит, пока я обуваюсь.

Остаток лестницы мы проходим почти в обнимку. Опираюсь на его плечо, а он удерживает меня за талию, и сейчас я уже не думаю о сексе. Боль в щиколотке отбила всю романтику и вернула в реальность. Из-за глупой травмы мне придётся на время забыть о поисках банды. Это злит. Но я настолько устала, что уже неспособна сердится по-настоящему, эмоции словно впали в кому.

В винном погребе сыро и прохладно. Тут есть электрическое освещение, и я прошу Ксандра усадить меня на деревянный табурет и зажечь лампы. Свет неяркий, но после прогулки по подземельям с тусклым фонарём, он кажется мне слепящим.

Ксандр оглядывается с изумлением, и присвистывает. Я не преувеличила, запасов вина и коньяка хватит, чтобы напоить небольшую армию. Раньше в замке была своя винодельня, и родители Стефана продавали отменный товар в винные бутики. Но после начала эпидемии рынок элитного алкоголя рухнул. Родители Стефана верили, что всё наладится. Многие тогда верили, потом перестали.

– А тут что? – Ксандр постукивает ладонью по деревянной бочке, и та издаёт уютный глухой звук.

– Коньяк, – отвечаю безразлично. Богатства баронских подвалов меня никогда не впечатляли, я всегда была равнодушна к алкоголю и совершенно в нём не разбиралась.

– Невероятно, – он переходит к деревянному стеллажу с игристыми винами и смотрит на него как ребёнок на витрину сладостей. – Знал бы что иду по жёлтому кирпичу, то пел бы всю дорогу.

– О чём ты вообще? – подозреваю, что он бредит, но Ксандр лучезарно улыбается мне и начинает негромко напевать:

– We’re off to see the Wizard,

      The Wonderful Wizard of Oz,

You'll find he is a whiz of a wiz if ever a whiz there was.2

Хрипловатый голос разносится под низкими сводами подвала, не прекращая петь, Ксандр принимается выстукивать голыми пятками по полу, и я не в силах сдержать восхищённую улыбку.

– If ever, oh ever, a whiz there was, The Wizard of Oz is one because,3

Oн делает оборот вокруг себя, чуть повышает голос:

– Because, because, because, because, because…

Because of the wonderful things he does!

We’re off to see the wizard,

The Wonderful Wizard of Oz!4