Жду тебя в конце ночи

Сегодня у нас отличный ужин: жареные свиные колбаски, консервированный горошек, картофельное пюре из порошка и чудесное ледяное пиво. Сорт не мой любимый – тёмное, из запасов Морица, но я рада и этому. Я тоже отпиваю из своего бокала, утираю рот тыльной стороной ладони и закидываю в рот кусочек колбаски. Она в меру острая и сочная. Удивительно, учитывая, что она пролежала в морозильной камере как минимум полгода.

С того вечера, когда мы переспали в гардеробной, прошло уже три дня. Мы лишь однажды вышли наружу, чтобы забрать «порше», остальное время в основном провели в постели. Я никогда не была помешана на сексе, но сейчас мне хочется близости с ним почти постоянно, а Ксандр совсем не против. Но этот нежданный медовый месяц не может продолжаться вечно, мне нужно взять себя в руки и заняться делом. Нога почти не болит, опухоль спала, и я хожу, даже не прихрамывая. Ксандр тоже чувствует себя здоровым, несмотря на прерванный курс антибиотиков. Нам хорошо вместе, под защитой высоких стен. Мы могли бы прятаться тут вечно, совершая редкие вылазки за провиантом, но я не могу позволить себе такую роскошь, как нормальная жизнь, да и он не может. Я вижу это по его взгляду, по тоске в глазах, по крикам, с которыми он просыпается посреди ночи и не может уснуть до утра, по тому, что порой он уходит на несколько часов, а возвращается совсем разбитый. Ксандр страдает, так же, как и я, но в отличие от меня ему, похоже, есть что терять.

Сегодня мы впервые заговорили о прошлом. Я снова спросила его про заправку и банду, и он согласился рассказать всё.

–Ты ведь помнишь, с чего это всё началось? – спрашивает он, и я снова киваю. – Если бы я мог что-то исправить в прошлом, сделал бы всё, чтобы они не расстреляли президента.

– Это началось значительно раньше, – возражаю я и у меня есть причины делать это. – К тому же – она заслужила смерти.

Убийство президента, конечно, сильно укорило распад привычного мира, но первым шагом к пропасти стал её указ о создании первых гетто для заражённых. Вместо того чтобы бороться с вирусом она струсила и попыталась запереть больных и подождать, пока все они не умрут. Баронесса, мать Стефана, оказалась в том самом лагере, который правительство лицемерно называло госпиталем, и Стефан начал действовать. И не только он. Волну народного гнева было уже не остановить, но даже тогда никто не думал, что она превратится в цунами и уничтожит всё на своём пути, а на обломках станут пировать банды.

– Да, раньше, – соглашается Ксандр и делает большой глоток. – Но пока они не убили её, всё как-то держалось.

Молча усмехаюсь. Стоит ли сказать ему, что во всё этом был замешан и Стефан, или пока Ксандр не готов к такому? Я ведь тоже узнала это не так давно, хотя всегда подозревала. Нужно ли мне рассказывать Ксандру всю правду? И снова, как и несколько дней назад решаю, что пока рано. Склонившись над тарелкой, зачерпываю немного пюре на кончик вилки, но потом скидываю его обратно. Аппетит пропал. Мне важно, что он обо мне подумает, а рассказ о Стефане может сделать нас врагами. Но когда-нибудь придётся ему открыться.

– Когда её убили, я был у себя дома и мне позвонил Рауль, ты ведь помнишь его? Наш клавишник.

Рауля я помню, крепкий рыжеволосый парень в круглых очках как у Гарри Поттера и самый молодой участник «Конец ночи». Кажется, у него жена и двое детей в Нью-Йорке, и он единственный из группы кто никогда не участвует в вечеринках и о ком не пишет жёлтая пресса.

– Клавишник, – киваю я. – Ваш «хороший мальчик».

– Он ненавидит это прозвище, хотя оно невероятно точно его характеризует, – призрак улыбки скользит по его губам, чтобы почти тут же растаять. – Рауль узнал о казни и понял, что дело пахнет жареным. Он просил меня и ребят немедленно улетать в США, пока не поздно. Но я не послушал. Как может быть поздно? Ведь мы жили в цивилизованной стране, пускай и сильно потрёпанной за последние годы, но всё же не варварской. Но путь от цивилизации до варварства оказался значительно короче, чем я мог себе предположить, – Ксандр накалывает на вилку колбаску и откусывает половину. Жир течёт по подбородку, но он словно не замечает, погружен в воспоминания.

– Он стал бы чуть извилистей, если бы не нашлось тех, кто хотел его ускорить, – говорю я и ловлю его удивлённый взгляд.

– О чём ты? – он берёт салфетку и вытирает подбородок.

– Анархисты, – объясняю я.

– Да что они могли? – отмахивается Ксандр. – Мирные ребята, я ведь знал большинство их них. Её убили военные, ты же сама видела.

– Ты удивишься, – я невесело усмехаюсь. – Военные лишь исполняли, а за всем этим стояли идейные лидеры нескольких анархистских кружков.

– И ты знаешь имена? – он внимательно слушает каждое моё слово.

– Кое-кого знаю, но человек, который начал всё это, по-прежнему прячется в тени. Впрочем, сейчас это уже не важно, тот, кто оседлал взбрыкнувшую лошадку свершившейся революции, упивается властью, а анархисты потерпели поражение.

– Это Стефан тебе рассказал?