Жду трамвая

Он недовольно тряхнул мешком. Пришлось послушаться. Даже интересно стало, что задумал это странный парень. Гадала я не долго, он опять принялся меня раздевать, второй раз за день! Многовато. Вцепилась в его тёплую куртку и услышала что-то напоминающее злобный рык:

— Агхрррр. Да, отдай сюда, иначе свой подарок не получишь. Не думаешь же ты, что я тебя в коридоре универа изнасилую?

— Не думаю, — перестала сопротивляться.

Моё раздевание ограничилось только верхней одеждой. В следующую минуту рядом раздавалось шуршание мешка и чего-то ещё. Мою куртку наверно отремонтировал, потому так долго его не было. Но к чему весь этот цирк?

— Идеально! — он осторожно застегнул мне молнию под горло и набросил капюшон сверху. — Теперь можно смотреть. Нравится? Если нет, я чеки сохранил, можно поменять. Только бирки не отрывай и на цену не смотри.

Чеки? Смотрела на абсолютно новую куртку, которая была на порядок теплее моей старой, и стоила она наверняка кучу денег.

Гладила ладонями рукава с декоративными застёжками, ремень, наметивший талию, которой не было у моего бесформенного пуховика.

— Чего молчишь-то. Менять едем, или нравится?

— Нравится. Сколько я тебе должна?

Зачем спросила? Денег у меня всё равно нет.

— Нисколько плюс один поцелуй.

Всего-то? Я шагнула вперёд и, не раздумывая, сдёрнула с него дурацкую бороду вниз.

Шутил ли Чудов, или был серьёзен, я уже не хотела проверять. Я просто потянулась навстречу в бесконтрольном желании доказать ему и самой себе, что я особенная. Присвоить себе этого парня вместе с его пошловатыми шуточками и слишком добрым сердцем.

Всего мгновение, и я узнаю, какие на вкус его губы. Пойму, почему у меня так сильно жжёт в груди, перестану считать себя ничтожеством, которое бросили ради другой. Прикрываю глаза, дышу им, человеком, который не позволил трамваю снести мне голову этим утром, но из-за которого в этой самой голове теперь внезапно помутилось. От мучащей меня загадки, от его самоотверженности, от внезапной заботы.

Ничего не вышло… В последний момент он увернулся от благодарности, а я уткнулась в его щёку и тут же услышала смешок:

— Ай, ай, ай, внученька. Не смущай дедушку такими вещами. Не привыкший я к таким страстным лобызаньям.

Зажала рукой рот, чувствуя, как меня начинают душить стыд и обида. Сам же сказал про поцелуй, а теперь взял и прокинул!

— В-в-внученька? Какая к чёрту внученька?!

— Ах, ну да! Ты же ещё не в курсе, — он вытащил из мешка, украшенный блёстками кокошник и потряс и у меня перед носом. — Ты теперь моя снегурочка до конца зимних праздников. Пойдём, мы уже очень сильно опаздываем, а тебе ещё переодеваться.

— Куда?

Чудов быстро вернул бороду на место, спрятав своё лицо, и потащил меня по коридору.

— Увидишь. Ты же у нас отличница, выучишь роль минут за… — он на ходу достал телефон и посмотрел на экран. — Великий Устюг! Пятнадцать минут. Бегом!

Пыталась поспеть за своим Дедом Морозом, но нога на каждом шагу напоминала об ушибе.

— Юр, не могу. Болит, — вырвалась и согнулась пополам, поглаживая припухшее место на лодыжке.

Обернулся. Всё бы отдала, чтобы содрать с лица эту идиотскую накладную бороду и увидеть его эмоции.

— Сценарий придётся переделать. Плясать и хороводить ты точно не сможешь, — он задумчиво чесал свою шапку. — С другой стороны, всем уже порядком надоел сюжет, где дети помогают найти снеговику потерянную морковку, так ведь?

Он бредит, что ли? Какой снеговик? Какая морковка?

— В этот раз мы будем искать лекарство для снегурочки. Так даже интереснее, драмы больше.

Взгляд у психа стал совсем невменяемым и горящим, а до меня дошло, наконец, что он не шутил про внученьку и какую-то там роль, и пока я растирала свой ушиб, Чудов генерировал очередную идею.

— Держи мешок. Понесёшь.

— Ты меня не слышал? Я иду-то с трудом, какой мешок?!

Он закатил глаза и передразнил мой голос:

— Слушай, Юра, давай я понесу мешок, а ты…

Совсем рехнулся, о себе в третьем лице начал говорить, а ещё кистью крутит, ждёт, что я фразу докончу или что?

— Я говорила, что ты меня пугаешь?

— Ага, твоя гелевая ручка была очень убедительна, но мы это ещё обсудим, Чебурашка, а сейчас сделай, пожалуйста, что я прошу!

— А-а-а, в этом смысле? — мне вдруг стало весело и смешно, и я пропела детским голоском: — Слушай, Гена, давай я понесу чемоданы, а ты понесёшь меня…

— Это ты здорово придумал, Чебурашка!

Стоило мне только ухватиться за мешок, как Юрец подхватил меня на руки и понёс дальше. Уткнулась в бархатистую ткань его костюма, и изо всех сил пыталась отогнать от себя мысль о губах Чудова. Теперь-то он не сможет сопротивляться. Шея устанет щёку мне подставлять. Может попробовать ещё разок?

— По поводу поцелуя. Я не шутил, Надя. Но не сейчас. Когда между нами не останется неоплаченных обязательств, я не буду тебе мешать. Договорились?

— Уверен, что я захочу это сделать?

— Конечно, ведь, это будет последним твоим долгом или моим, мы не сможем отвертеться.

— Кто ты такой, вообще?

Он как-то горько усмехнулся в свою белую бороду, и я злобно прошипела:

— Скажешь, что ты Дед Мороз, я тебе придушу. Я чокнутая, ты уже в курсе! Отвечай, кто ты!