Желаем счастья в личной жизни

Похвальная решимость грела Вовино сердце среду и четверг, но в ночь с четверга на пятницу ее магическое влияние стало ослабевать. За завтраком, поданным заботливой Лилией Васильевной, Вова думал о том, что ни одна репутация не стоит того, чтобы навсегда лишиться такой восхитительной яичницы с ветчиной и поджаренного хлеба. Если он согласен скорее умереть, чем опозориться, должен принимать во внимание, что ветчина и мама останутся в этой жизни, в то время как он…

Вова невольно всхлипнул. Стоит ли мнение кодлы таких жертв?

К обеду он почти не сомневался в том, что не стоит, а к ужину был готов опозориться перед всем городом, лишь бы вернуться от Агента живым и невредимым.

В отчаянии Вова открыл «Крестного отца». Книга обязана его выручить. Он ей всю жизнь посвятил! Она не может предать. Вова погрузился в чтение. Спокойная уверенность дона Корлеоне, нахрапистость Сонни, твердая решимость Майкла — Вова впитывал в себя любимые отрывки и чувствовал, что становится сильнее. Он сможет противостоять Агенту. У того кровь в жилах застынет от его улыбки. А люди Агента поймут, что с Вовой Шпателем ни одной заезжей знаменитости не сравниться…

— Все читаешь, сынок? — В комнату заглянула Лилия Васильевна. — Молодец. А к тебе мальчики пришли.

Тошнота подступила к Вовиному горлу, чары рассеялись. Он больше не был юным итальянцем, бросающим вызов могущественному клану Татталья. Он был Вовой Шпателем, и, говоря по совести, ему меньше всего хотелось бросать вызов кому бы то ни было.

— Шпатель, ты идешь? — выкрикнул из коридора Толян. — Половина десятого.

Как будто Вова нуждался в напоминаниях… Через пять минут кодла вывалилась на улицу. До клуба было пятнадцать минут по подворотням, ребята развлекались, в лицах представляя будущий разговор и страх Агента при виде их грозного предводителя. Всем, кроме Вовы, было весело. Он старался припомнить хоть слово из любимой книги, чтобы приободриться, но в голову лезла всякая сентиментальная ерунда вроде маминой фирменной кулебяки или синеглазой Юльки с третьего этажа, которая целый год его не замечала, а вчера вдруг приветливо улыбнулась. В жизни явно имелось немало радостей помимо мафиозных разборок, и Вова удивлялся, как он мог этого не замечать.

Угол облицованного красно-черной плиткой здания вырос перед ним неожиданно. «Пришли», — обреченно подумал он, и даже галдящая кодла приумолкла. Дверь в торце была основательной, металлической, не из тех, которые легко вышибить плечом. Она медленно открылась, в проеме замаячил мрачный бугай. Костюм трещал по швам на его тренированном теле, и Вова, сам парень не хрупкий, почувствовал себя сущим мышонком.

— Шпатель? — пробурчал бугай.

Вова шумно сглотнул.

— Д-да.

— Заходи. — Бугай посторонился, пропуская Вову. — Вы, ребята, на улице подождете.

Он закрыл дверь перед носами возмущенной кодлы. Вова не знал, радоваться ему или нет. Поддержка ребят, пусть только моральная, была бы кстати. Но если не будет свидетелей, он потом выдаст какую угодно версию событий…

Бугай повел Вову в глубь здания. Шли они, по Вовиным понятиям, очень долго. Длинными узкими коридорами, где тусклые лампы едва освещали дорогу на несколько шагов вперед, вверх по лестнице и вниз по лестнице, снова по коридору налево-направо-направо и снова по лестнице. Вова считал ступеньки и повороты, но вскоре сбился и шагал, тупо уставившись в спину бугая. Если хорошенько подумать, ходить было приятнее, чем беседовать с неведомым Агентом.

— Здесь, — вдруг сказал бугай и остановился перед дверью в конце очередного коридора.

В животе у Вовы противно булькнуло, коленки задрожали. Он не сомневался, что не сможет сделать ни шагу, но тяжелая рука бугая легла ему на плечо и легонько подтолкнула к двери.

— Заходи.

Вова очутился в большой, плохо освещенной комнате. В свете единственной лампочки на потолке были видны цементный пол, кусочек голых бетонных стен и стул посередине комнаты. Рядом со стулом, небрежно опираясь на спинку, стоял гангстер. Настоящий, стопроцентный гангстер, в изысканном полосатом костюме, с волосами, расчесанными на прямой пробор, узенькими аккуратными усиками, черноволосый и черноглазый. Правый карман пиджака у него подозрительно топорщился.

— Шпатель? — белозубо оскалился гангстер. — Проходи, ждем.

Он показал на стул. Вова прошел вперед и осторожно присел на краешек. Судя по обстановке, его собирались бить.

Однако элегантный гангстер бить не стал. Он отошел в глубь комнаты, щелкнул выключателем, и Вова увидел на некотором расстоянии от себя красивый деревянный стол. На столе стоял прозрачный графин с чем-то похожим на сок, лежал черный предмет, в котором Вова с содроганием узнал пистолет. Лампа рядом с графином освещала половину поверхности стола и пол перед ним. С правой стороны ожидал второй гангстер в темном костюме; слева встал полосатый. За столом кто-то сидел, но свет лампы мешал Вове разглядеть, кто именно.

Должно быть, сам Агент, сообразил Вова.