Желай, Рапунцель (СИ)

– Она уже куколка, Нют. – Шушу взяла дочку за лямки и перетащила подальше от двери. – А в платьице будет еще краше. Но только если вы под руку лезть не будете. Давайте, кыш-кыш-кыш, идите и отсыпьте Владюше хлопьев из своих запасов.

Закрытая дверь слегка приглушила громкий детский смех. Но Дане, в общем-то, не мешал этот шум.

«Как будто бомбу обезвреживать собираюсь. – Девушка потянула за язычок замочка. Молния разъехалась с пронзительным писком. – Твою ж…»

Пурпур. Яркий и чувственный. Ткань проскользнула между распахнувшимися краями чехла наружу, словно всплеск морских вод, и водопадом утекла к полу. Дыхание участилось, когда Даня, прикоснувшись, едва ощутила контакт – настолько невесомой была ткань.

«Надену. Да, а закипать от возмущения начну потом». – Даня решила разозлиться на Якова заранее. Ведь ясно, как божий день, что наряд от него не будет простецким.

Лифчик пришлось снять. Он тут только мешался.

«Я его убью».

Какая-то неимоверная смесь из потрясения и восторга забилась в груди, ощутимо касаясь каждой чувствительной клеточки и тревожа эмоции. Пол под ногами поплыл.

Шелк. Шифон. Пурпур. Объемная драпировка укрывала грудь. От ямочки между ключицами, куда доходил краешек воздушной драпировки, вдоль шеи убегали тонкие полоски ткани, увитые мягкой серебристой нашивкой, напоминающей осколки льда. Сзади полоски соединялись чуть ниже шеи. Похожий стиль был выдержан в области талии: плотные завихрения из сверкающих нитей чередовались с поблескивающими креплениями, образуя единый пояс, плавно огибающий талию и укладывающийся сзади сверху на выпирающие ягодицы так, будто существовал там с самого рождения. От пояса шли сотни тканевых складочек до самого пола – необыкновенно симметричная драпировка. Сверху ткань прижималась к бедрам, обозначая правдивый силуэт фигуры. Часть подола добиралась до пола, а ткань со стороны спины была аккуратно стянута, поднята и прикреплена к серебристому соединению полосок на шее. Пурпурный водопад ниспадал со спины, как сложенные крылья ангела. Серебристые нити нашивкой охватывали предплечья, давая начало рукавам из мягкой ткани, имитирующей кружево. Хотя рукава и прилегали к коже достаточно плотно от предплечий до самых запястий, нежные прикосновения не тревожили заживающие раны, а лишь мягко оглаживали, будто успокаивая.

Однако самая жесть заключалась в другом. Спина в этом платье была полностью открыта. «Сложенные крылья» едва-едва могли что-то спрятать, и наоборот – своими танцующими колыханиями, возникающими от каждого шевеления, лишь сильнее привлекали внимание к коварной обнаженности тела.

«Бли-и-и-ин. – Даня, кусая губы, опасливо потрогала пальцами оголенную по бокам талию. – Все же наружу, а!»

Казалось, не будь того малюсенького плетения, что соединяло спереди пояс и ниспадающие за спиной «крылья», платье могло упорхнуть ввысь от любого дуновения. Или раскрыться лепестками бутонов, обнажая стратегически важные девичьи места.

«На чем это держится? – Даня с усилием всматривалась в свое отражение, пытаясь понять, не просвечивает ли сквозь ткань грудь. Нет, все было досконально продумано. Полупрозрачность и открытость дарили уйму материала бурной фантазии, при этом скрывая по-настоящему значительные детали. Нечто, качающееся на границе между скромной соблазнительностью и сокрытой бесстыдностью.

Изящная и летящая.

Расковано скромная. Смущающе откровенная.

«Смело, Левицкий. Зараза ты маленькая, смело презентовать мне такую вещь. Очень смело даже думать, что она может мне подойти!»

– Дань, ты там как? – Шушу деликатно побарабанила по двери. – Помочь? Застегнуть, подтянуть, найти какую-нибудь системность в сборочках и подвязках?

«Сделать какое-нибудь ай-ай-ай Принцессе. – Даня пошевелилась активнее, чтобы проверить, как себя поведет платье. Тканевая конструкция вела себя раздражающе хорошо. Послушно повторяла движения тела, не создавала препятствий и, поблескивая, приятно скользила по коже. И не придерешься. – Не знаю, чему смущаться больше. Спине? Бокам? Такое чувство, что здесь даже трусики лишние. Ведь любые лишние полосочки будут видны!»

– Да-ань? – встревожено позвала Шушу. – Не молчи.

– Все нормально, – откликнулась Даня, а про себя подумала: «Ни фига ненормально. Я не могу пойти в этом разврате».

– Покажись! – Шушу, теряя терпение, поскреблась в дверь. – Я же тут умираю от любопытства!

«Вот не было печали», – посетовала про себя Даня. Удостоверившись, что платье даже при ходьбе не открывает вид на ноги, она открыла дверь. Скорбное выражение на лицо нацепить, конечно же, не забыла.

Шушу с секунду смотрела на нее, а потом издала тоненький писк.

– Что? Чего? – Даня отступила обратно в примерочную.

– Чистый восторг! Восхитительно!

– Ничего подобного. – Возмущенная реакцией визажиста, – ведь та фактически своим восторженным воплем весьма высоко оценила работу учинившего беспредел Якова, – Даня принялась поворачиваться к собеседнице то одним боком, то другим. В завершении крутанулась на месте, показав обнаженную спину. «Крылья» эффектно взлетели.