Желай, Рапунцель (СИ)

Даня отступила, не желая больше быть центром этого кратковременно существующего мира. Ей не нравилась песня, ее мотив, ее смысл. Почему он решил остановиться на ней? И самое ошеломляющее было то, что Яков, в отличие от прошлого раза, не пытался полностью поглотить ее внимание. Нет, он просто поймал ритм и следовал ему, не замедляясь и не увеличивая скорость. Он искрился от нетерпения, и это было заметно, но сдерживался.

«Давай же… Обрати внимание…»

«На что? Куда смотреть? – мелькнула в голове мысль, полная беспомощности. – Я вижу только тебя».

А еще была… Даня жалобно посмотрела на злосчастный мобильник.

Эта дурацкая музыка. И песня, каждую строчку которой она отчетливо понимала.

Your thoughts burn through me like a fire

«Твои мысли прожигают меня подобно пламени…»

Заметив движение, Даня быстро повернула голову и в испуге застыла.

Яков бежал прямо к ней. На полной скорости.

Беззвучно охнув, Даня повалилась назад в тот же миг, как Яков прыгнул.

You’re the only one who knows

«Ты единственная знаешь…»

Он взлетел ввысь, подогнув ноги и выгнувшись всем телом. Падая, Даня ощущала, как ее переполняют ужас и восторг. Создание над ней так легко покинуло твердь земли… словно всегда это делало.

Летало.

Может, эти раскинутые руки на самом деле крылья? А белые всполохи у самой головы – белоснежные перья?

Who I really am

«Кто я на самом деле…»

Бах.

Ноги, обутые в легкие белые кеды, приземлились по обе стороны от лежащей Дани – аккурат около ее талии. Она приподнялась на локтях и уставилась вверх.

«Ты что, с ума сошел…» – именно это Даня и хотела выпалить. Но слова застряли в горле.

Обжигающий взгляд. От него некуда было скрыться.

Пальцы Якова сжались на язычке замка его спортивной кофты. Даня вздрогнула от резкого рывка, хотя отзвук стремительно расходящейся молнии нельзя было услышать из-за музыки.

«Раздевается…»

Глаза жадно вперились в хитросплетение бледных пальцев, тянущих податливую ткань. Кофта соскользнула с плеча мальчишки. Затем со второго. На самом деле Яков сделал это быстро, но для Дани время замедлилось.

We all wanna be somebody

«Мы все хотим быть кем-то»

На восторженном взлете голоса исполнителя Яков дернул рукой, откидывая в сторону кофту. Даня скосила глаза, следуя за траекторией ее полета.

We just need a taste of who we are

«Нам всего лишь нужно ощутить вкус настоящих нас»

Яков опустился на колени. Его бедра коснулись живота Дани и заскользили дальше по ногам. Черная майка прилегала к его стройному телу неплотно. От каждого шевеления легкая ткань собиралась в маленькие складки, сдвигалась, оглаживая мальчишечью кожу, и приоткрывала миниатюрные тени, отбрасываемые выпирающими ключицами, и верхнюю часть груди – кусочек за кусочком.

Дразнящая майка. Следует запретить такие создавать. И распространять. И позволять носить Якову Левицкому.

Чудесная тяжесть. Это не было иллюзией измученного сознания – в тот раз в ванной в гостиничном номере. Ей понравилось прикосновение маленькой чуть округлой попки к своим коленям, мягкое давление, мельтешение худого тела перед носом, мелькание перед глазами светлых локонов. Яков сидел на ее коленях, и ей это, черт побери, нравилось! Не меньшее удовольствие она получила и в то мгновение, когда сама оказалась на его коленях.

Слишком многогранное, слишком сложное чувство. Эмоции переполняли, и Даня, напуганная порывами своего сознания, списала оставшиеся в памяти ощущения на собственную извращенность. Она, такая грязная и мерзкая – как снаружи, так и внутри, – желает посягнуть на нечто чистое и незапятнанное.

Непостоянная. Не умеющая относиться к чувствам серьезно. Не верящая в существование «чистых» чувств.

Посягающая и тут же сбегающая. Крадущая и не дающая ничего взамен.

We all wanna be somebody

«Мы все хотим быть кем-то»

Яков, следуя мелодии, начал подниматься. Даня протянула руку и схватила его за запястье. Он замер, встав вполоборота. А потом медленно опустился на ее колени. Музыка звучала едва слышным фоном. В ушах отдавалось биение сердца.

Во взгляде Якова застыла тревожность. Распушившиеся волосы почти скрыли правую половину его лица. Захваченный в середине создания целостного мира из движения и музыки, слившийся с уникальной картиной, которую он рисовал собственным телом, уже предчувствующий следующий шаг и вытекающую из хаоса побуждений кульминацию и нетерпеливо ожидающий окончания волнующей импровизации. И именно в таком состоянии его остановил Данин порыв.

Растерянный и взволнованный.

Даня сглотнула.

Загнанный и плененный. Не завершивший то, что могло воплощать его свободу.

Незапятнанный.

Даня отпустила запястье Якова и огладила воздух над его рукой – до сгиба локтя и выше до плеча.

Напряженный и нежный.