Желание

— Хочу вам кое-что показать, позже, похоже, такой возможности не представится, — спутник мой говорил отрывисто, словно нехотя.

Я едва заметно пожала плечами и заерзала, устраиваясь поудобнее. Дорога, как упомянул рыцарь, неблизкая, разговаривать не хотелось совершенно, и я с чистой совестью задремала.

Не знаю точно, сколько мы проехали, но когда я проснулась, уже вовсю занимался рассвет. Желтое солнце золотило аметистовое небо, голубое едва выглядывало из-за горизонта, теплые ветерок развевал мои неприбранные волосы, неся с собой свежие запахи трав и речной воды. Удивительно, но во время сна я ни разу не упала с лошади, более того, ничего даже не болело! Разве что чуть затекла спина да седалище, но это казалось сущей мелочью, если припомнить мою первую поездку, после которой кое-где до сих пор синяки остались.

Конь подо мной двигался все медленнее и наконец совсем остановился. Из-за спины рыцаря я попыталась разглядеть, куда же мы приехали, но сделать это без риска свалиться с седла оказалось невозможно. Так что пришлось терпеливо дожидаться, пока сэр Галахэд спрыгнет на землю, а затем поможет спуститься мне. Зато после любопытство оказалось удовлетворено в полном размере! Мы остановились среди каких-то холмов, ярко-зеленых, в переплетениях душистых трав и множества цветов. Куда ни глянь, всюду простиралось зеленотравье, и только единственное дерево нарушало это луговое буйство. Оно стояло прямо передо мной, громадное, ловящее солнечные лучи в свои листья-ковшики, соединяющее в одно небо и землю. Почва вокруг него бугрилась из-за толстых, вгрызающихся в нее корней. Я подошла поближе, задрав голову и рассматривая в восхищении удивительное чудо природы. Так и хотелось провести рукой по темной шершавой коре, ощутить жизненные токи, бьющиеся под ней. Рядом с этим деревом я ощущала себя глупой букашкой.

— Ему много сотен лет, а некоторые и вовсе утверждают, что именно это дерево Господь создал первым, — Сэр Галахэд говорил тихо и почтительно, словно боялся потревожить покой исполина.

— Вы привезли меня сюда, чтобы показать его? — поинтересовалась я, не отрываясь от занятного зрелища.

Рыцарь кивнул, хотя я скорее почувствовала это, чем увидела, и добавил:

— Его называют древом Жизни и существует поверье, что в период его цветенья никто, находящийся в его сени, не может солгать.

— Оно еще и цветет?! — поразилась я. Честно говоря, никаких признаков завязывающихся бутонов в древесной листве я не заметила.

— Смотрите, Самари, смотрите внимательно, — выдохнул рыцарь, — Сейчас солнце наконец взойдет полностью, и вы все увидите сами!

Он оказался прав. Стоило только солнечному желтку полностью выкатится из-за горизонта, как дерево стало цвести. Одним за другим на нем распускались огненные цветы, разворачивались прямо на изумрудно-серебристом полотне листвы сияющими багровыми звездами. Сотни, тысячи, миллионы огнецвета! Такое буйство жизни на некоторое время ввело меня в ступор: я стояла, разинув рот, с глазами, наверное, в половину лица. Хотелось плакать и смеяться, танцевать и биться головой о землю одновременно. Внезапно заболело сердце, да так, что я согнулась от боли, из глаз брызнули слезы.

«Да что за чертовщина тут твориться?!!» — мелькнуло в голове, пока тело мое заваливалось на землю. Я закричала и впилась ногтями в землю.

Сэр Галахэд наклонился и осторожно перевернул меня на спину, мрачный, с перекошенным лицом:

— Я давно подозревал, что с вами не все так просто. Вы зря приводили демона в мой дом, Самари — мы, рыцари Света Господня[6], чуем их за много миль. Знаете, отчего вы сейчас так корчитесь? Это все дерево, оно сейчас выжигает изнутри те злые путы, что связали вас и отродье тьмы! Оно ведь не только заставляет говорить правду, но и уничтожает любую лживую черноту. Однако я еще могу вас спасти, только назовите мне имя, которое использовалось в договоре! Его имя!

Очень хотелось плюнуть рыцарю в глаз, но боль выламывала тело изнутри так сильно, что никак не получалось.

— Имя, или вы умрете в страшных муках! — крик, словно хлыст.

Умирать не хотелось, но отчего-то я точно знала, что нельзя называть демона, никак нельзя. Седьмое, восьмое, десятое ли это чувство вопило мне в ухо, да только не могла я сказать правду, но и соврать под чертовым деревом не смогла бы. Оставалось только одно…

— Седрик… — прохрипела я, — Седрик, так он назвался!

После этого сэр Галахэд что-то пробормотал и боль потихоньку отступила. Правда ничего, кроме как мысленно костерить втянувшего меня в натуральный кошмар демона, я сейчас не могла. Воздух из легких выходил еле-еле, со всхлипами, но я по крайней мере была жива, хоть и погрузилась в какое-то вязкое состояние.

Когда рыцарь опустился на колено, взял мою руку и прижал к губам, я ничего не поняла.

— Я люблю вас, Самари! — произнес он твердым, чуть приглушенным голосом, — Но вы поддались демонической власти и теперь ваша душа потеряна навсегда. Я вынужден прервать вашу жизнь и отправить демона обратно туда, откуда он явился.