Желание

Карим отпустил меня, посмеиваясь, погладил по спине, словно рисуя на ней узоры будущих ран. Пальцы у него были потные и оставляли на коже липкий неприятный след. Меня трясло словно в лихорадке. "Хоть бы все поскорее закончилось!" - хотелось мне взвыть, но последние остатки гордости и здравого смысла не позволяли этого сделать. Чем громче буду кричать, тем быстрее все закончится, а так я еще лелеяла надежду, что кто-нибудь остановит этот фарс.

Наконец в уши ворвался знакомый пугающий свист. Я зажмурилась и стиснула зубы, ожидая удара. Один, два, три... ничего. Опять издевается? Тогда почему так тихо? Казалось, даже растения вокруг перестали шуршать.

- Что здесь творится? - раздался в тишине медленный, тягучий и очень знакомый голос.

Хватка чужих рук ослабела, а потом оба евнуха и вовсе отпрянули от меня как от чумной и упали ниц. Я потерла покрасневшие запястья дрожащими руками, осторожно поднялась и только потом рискнула повернуть голову. Открывшаяся глазам картина была достойна описания в стихах: трое внушительных чернокожих валяются лбом в траву, а на них с брезгливым интересом взирает высокий молодой мужчина в богатых одеждах. Волосы у него светлые, в них закреплена инкрустированная драгоценностями заколка, сияющая так, что глазам становится больно.

- Мой господин... - испуганно мычит Карим.

Надо же, выручать меня явился единственный человек, которого он боялся пуще любых пыток, сам светлоокий султан Мехмед.

- Что это ты тут делаешь, Дарюссааде агасы[10]? Никак, портишь жемчужину моего гарема? - голос султана лился патокой, но такой сладкой, что одна капля могла убить.

Карим побелел и еще больше вжался своим могучим телом в землю. Я и не знала, что черная от природы кожа может так выцвести за несколько секунд.

- Стража! - кликнул султан и тут же откуда ни возьмись показались несколько вооруженных алебардами и короткими мечами молодцов, - Возьмите вот этого предателя и передайте палачу, чтобы немедленно отрубил ему голову, за то, что посмел мнить себя выше закона.

Испуганный Дарюссааде агасы подполз к своему повелителю и стал униженно целовать землю перед ним.

- О светлейший, помилуйте! Я лишь не хотел тревожить вас по пустякам...

Однако тот был неумолим:

- Нет бога, кроме Аллаха, и нет власти, кроме власти султана! Запомни это, раб, и, может, в следующей жизни ты проживешь чуть дольше.

После этого плачущего, потерянного Карима увели на встречу к палачу. Два его помощника все так же недвижимо лежали в траве, не желая лишний раз привлекать к себе внимание своего повелителя.

- Как видишь, я вправду не совсем вор, - улыбнулся мне султан, наблюдая, как загораются румянцем мои щеки. Я не нашлась что ответить и только кивнула. Ну кто ж мог знать, что великие мира сего тоже иногда выбирают путь через окно? Прошлой ночью то он с виду был вор вором!

- А вы двое, - приказал он евнухам, - Приготовьте этого наложника к ночи в моих покоях.

С этими словами султан удалился проч из сада в сопровождении своей верной стражы. Прибалдевшую же от его распоряжения меня подхватили под белы рученьки чернокожие евнухи и потащили в купальню.

Чистота в гареме ценилась и мылись там каждый день, но раньше в моем распоряжении был только маленький общий бассейн, помещение же купальни оказалось большим, выложенным кремовым мрамором. Потолок в виде купола поддерживали светло-зеленые мраморные колонны, по всей окружности комнаты журчали фонтаны в виде вделанных в стены золотых трубочек, из которых струилась вода, падая в углубления-раковины, выдолбленные в полу, везде расставлены мраморные скамьи разной ширины и высоты. Посередине располагался бассейн с небольшим фонтанчиком в виде распустившегося цветка, полный горячей воды. В комнате было тепло и сыро, а в воздухе разливался аромат роз.

Несколько девушек помогли мне раздеться и стали мыть мое тело, используя для этого целый сонм баночек и склянок, разного цвета и запаха. Я даже не пыталась понять, что это и зачем, просто расслабилась. Сопротивление тут ничего бы не дало, ведь приказы повелителя не обсуждаются, да и собственная голова мне пока еще дорога.

Со слов других наложниц я помнила, что перед тем, как привести кого-то из гарема к султану, его тщательно моют, умащивают маслами и одевают как можно лучше, а заодно и дают советы, как вести себя в постели. Я была совсем не против спа-процедур, но вот то, что последует после, мне активно не нравилось. Хотя вроде как Мехмед предпочитал видеть в своих покоях девушек, а девушкой я сейчас как раз не являлась, по крайней мере внешне. Кроме того, я сильно сомневалась, что мое нынешнее тело вообще способно испытывать влечение; прожив месяц среди полуголых, готовых от неудовлетворенности набросится на любого, красивых женщин и мужчин, единственное что я испытывала, так это скуку. И это притом, что стоны, охи и ахи отовсюду неслись каждую ночь - в гареме пышным цветом произрастала нетрадиционная любовь.