Желание быть русским

Кстати, «Дни Турбиных» из репертуара Художественного театра были сняты по требованию украинских «писменников», встретившихся с руководством страны. За что? А вы перечитайте пьесу, особенно тот эпизод, где показаны петлюровские бесчинства. В свежих республиках срочно писалась героическая, духоподъемная история, где даже предательство, скажем, Мазепы, трактовалась как тираноборческий акт. А тем временем школа академика Покровского переписывала русскую историю с обратным знаком, показывая ее как вереницу невыносимого гнета, низкого холопства, позорных поражений и жестоких бесчинств. Его оппоненты, такие, как Тарле, Платонов и другие, были по делу «русских историков» изгнаны из науки, посажены в тюрьму или сосланы. Именно в ту пору пострадал молодой ученый, впоследствии академик и «совесть русской интеллигенции» Дмитрий Лихачев. А вот Михаил Грушевский, основатель незалежного государства, председатель Рады (1918), эсер и историк, вернулся в 1924 году из эмиграции в Киев, где шла такая украинизация, о какой он и не грезил, стал всесоюзным академиком и умер в 1934 году в кисловодском санатории. Памятник ему стоит в Киеве. Для сравнения: именно в 1924 году были арестованы и разгромлены члены кружка поэта Алексея Ганина, обвиненные в «русском фашизме». Представить себе, чтобы кто-то из лидеров русского самосознания вписался в советскую общественную жизнь просто невозможно. Михаила Меньшикова расстреляли на берегу Валдая на глазах детей в 1918 году, Гумилева чуть позже поставили к стенке по делу Таганцева, а прочих выслали на «философском пароходе». На членов «Союза русского народа» охотились как на собак, а ведь среди членов этой организации был и Менделеев. Да что там! Вы видели хоть один памятник славянофилу в Москве? Я не видел. Почему? Это же крупнейшее направление мысли в нашей истории! Русский дух. Русью пахнет.

Чего в политике «коренизации» было больше – благородного стремления дать шанс на самоопределение и развитие каждому народу или же тактического лукавства, стремления лестью и льготами удержать народы бывшей империи в составе единого советского государства до начала Мировой революции? А ее ждали верно и страстно, как эротоман в кустах ждет купанья обнаженных дачниц. Чего в «коренизации» было больше – желания уравнять народы, как и классы, или окоротить недавнюю опору трона и базу возможной реставрации – русских? А такая угроза с учетом первых экономических и административных провалов молодой власти постоянно маячила, да и русские, скажем по совести, окончательно приняли советскую власть, как свою, только после победы над фашизмом.

У русских имелся, если хотите, особый, в чем-то мистический «завет» с государством, пронесенный сквозь тысячелетие. Наши предки рано поняли: на бескрайней равнине мы, окруженные кочевниками и агрессивными иноверцами, можно сохраниться как народ только в жестких обручах державы – «наряда», по летописному слову, которое понималась гораздо шире, чем «порядок». Призвание на княжение Рюрика (возможно, балтийского славянина) объясняется именно этими обстоятельствами. Этим же объясняется тот факт, что мы прощаем Кремлю излишнюю суровость и неудачи во внутренней политике, если ему удалось организовать отпор иноземному посягательству.

Соседская община, сложившаяся у восточных славян, построенная на сотрудничества и соратничестве, разумеется, не давала той сплоченности, какую сообщает племенам кровнородственный союз. Те, кто бывал на свадьбах или похоронах русских москвичей и московских, к примеру, грузин, понимает, о чем речь. Именно в силу своей открытости иноплеменным соседям русские со временем создали огромное многоязыкое государство, но по той же причине, оставшись без «наряда», они расточаются и ассимилируются. Вы когда-нибудь видели горца в косоворотке, даже если он торгует в Рязани матрешками? А вот русские на Кавказе мгновенно надели бурки, папахи да черкески с газырями. Частный случай? Да как сказать…

Думаю, лукавства в «коренизации» было все-таки больше, нежели искренней заботы о самоопределении. Во-первых, марксисты не сомневались, что народы скоро сольются в земшарный трудовой коллектив, и Маяковский горланил про это совершенно искренне, призывая жить «единым человечьим общежитьем». Во-вторых, СССР и был задуман как открытая конфедерация, куда по мере побед пролетариата должны вступить Германия, Англия, Франция и далее по глобусу. Именно поэтому, как весело указывал Карл Радек, в названии новой страны отсутствует имя «Россия». Продвинутому западному пролетариату присоединяться к отсталому российскому как-то неловко, а вот к Союзу Советских Социалистических республик, где русским духом и не пахнет, совсем другое дело.