Желание и чернокожий массажист

Д о к т о р. Так называется в Лайонс-Вью палата для буйных — изнутри она как камера. Днем и ночью там горит яркий свет, чтобы санитары видели перемену в выражении лиц и поведении пациентов — надо ж их вовремя остановить, а то такое выкинут! После операции я остался около этой девушки: было такое ощущение, будто родил ребенка, а он вот-вот дышать перестанет. Когда ее везли из операционной, я все шел рядом и держал ее за руку — а сердце в пятках. (Слышится негромкая музыка.) Был такой же прекрасный день, как сегодня. И вот когда мы вывезли ее, тут она и прошептала: «О, какое небо голубое!» И я почувствовал гордость, гордость и облегчение, потому что до того ее речь — то, что она пыталась сказать, — было потоком сплошных ругательств!

Миссис Винэбл. Ладно, теперь у меня все сомнения отпали, так и быть скажу: мой сын искал Бога, а точнее — его чистый образ. Он провел весь этот ослепительный день на экваторе в вороньем гнезде шхуны — все наблюдал за тем, что творилось на берегу, а когда стемнело и стало плохо видно, спустился с оснастки и сказал: «Ну наконец-то я Его узрел!» — он имел в виду Бога. И потом вдруг на несколько недель свалился с лихорадкой и все время бредил…

(Вновь слышится музыка островов — но звучит она недолго и очень тихо.)

Доктор. Представляю, как он мог себя чувствовать. Как был, вероятно, ошарашен при мысли о том, что узрел Божий образ, эквивалент Бога, — во всем том, что вы наблюдали на островах: твари небесные кружат-кружат — и камнем вниз на тварей морских, а те, несчастные, виноваты лишь в том, что им суждено плодиться на земле и они — тихоходы — не могут достаточно быстро доползти до моря, чтобы избежать истребления! Да, представляю, как можно такой спектакль осмыслить в терминах опыта, экзистенции, но при чем тут все-таки Бог? А как думаете вы?

Миссис Винэбл. Доктор Сахар, хотя я и действительный член протестантской епископальной церкви, я поняла, что он имел в виду.

Доктор. Что мы должны подняться над Всевышним, так?

Миссис Винэбл. Он хотел сказать, что Бог являет людям свой жестокий лик, от него исходит какой-то лютый окрик. Вот и все, что мы видим и слышим от Бога. А что, скажете, не так? И никто, я уверена, даже не задумался, в чем тут дело… (Музыка снова стихает.) Рассказывать дальше?

Доктор. Да, пожалуйста.

Миссис Винэбл. О чем еще? Об Индии, Китае…

(Входит мисс Фоксхилл с лекарством. Миссис Винэбл смотрит на нее.)

Фоксхилл. Миссис Винэбл.

Миссис Винэбл. О Господи, этот элексир… (Берет стакан.) Только аптекой и живу. Где я остановилась, доктор?

Д о к т о р. В Гималаях.

Миссис В и н э б л. О, да, это было давным-давно и тоже летом. В Гималаях Себастьян чуть было не ушел в буддийский монастырь. Дело зашло так далеко, что он обрил себе голову, спал на травяной циновке и питался одним лишь рисом из деревянной чаши. Пообещал этим хитрым буддийским монахам уйти от мира и от себя и отдать все сбережения их нищенствующему ордену. Тогда я дала телеграмму его отцу: «Ради Бога, заставь банк заморозить его счета». А в ответ получила телеграмму адвоката моего ныне уже усопшего супруга с таким текстом: «Мистер Винэбл опасно болен тчк ждет вашего приезда тчк нуждается вас тчк очень желательно немедленное возвращение тчк телеграфируйте время прибытия…»

Д о к т о р. И вы вернулись к мужу?

Миссис Винэбл. Я приняла самое трудное за всю свою жизнь решение — осталась с сыном. Я помогла ему преодолеть этот кризис. И меньше чем через месяц он встал со своей проклятой травяной подстилки, выбросил чашу для риса — мы заказали номера сначала в каирском «Шепарде», затем в парижском «Риде», и с тех пор, о, с тех пор мы… продолжали жить в мире света и тени (рассеяно поворачивается с пустым стаканом в руке; доктор встает и забирает у нее стакан)… причем тень была почти так же ярка, как и свет.

Д о к т о р. Не хотите ли присесть?

Миссис В и н э б л. Да уж придется, чтобы не упасть-то. (Он помогает ей усесться в кресло-каталку.) А как ваши задние ноги, в порядке?

Доктор (все еще под впечатлением рассказа). Мои что? Задние ноги? Да…