Желание исчезнуть

– А, вот ты как поёшь?! Так ты наёмник? – Кузьма не на шутку разозлился.

– А ты, стало быть, нет? Деньги не получал?

– Получал! Но я туда не за деньги пошёл.

Никита пожал плечами. Ему было двадцать четыре, без детей и жены. Если бы не оторванная во время осады рука, воевал бы до сих пор. Он поглядел на свой новенький протез и сказал:

– Видишь, Кузьма, за что я пошёл? Десять тысяч долларов. Думаешь, у меня такие деньги были когда-то? Я даже и сосчитать бы столько не смог. В рублях, – уточнил он, улыбаясь. – А теперь могу себе позволить такую штуку, и не одну! У дедов-то, поди, не было. Ну, кроме отца Михалкова, наверное.

Но никто не понял шутки, и молчание, сделавшееся мрачным, затянулось.

– Скучно с вами, – вдруг сообщил Кузьма, поднимаясь после очередной рюмки. – Хочу развлечься.

– Ну развлекайся, никто не запрещает, – заметил Никита.

Кузьма вышел и отправился к машине. Он ещё сам не понял, что собирается сделать. Открыв багажник, нашёл канистру с бензином и отправился к морю. Здесь он облил несколько рыбацких лодок и поджёг. Огонь занялся не сразу, он заставлял пламя разгореться. Но наконец сырое дерево вспыхнуло и очень быстро выгорело. Борька испуганно жался за ногой хозяина.

– Ты уж разбушевался тут, да? – спросил подошедший Павел.

– Не. Хотелось что-то сделать.

– Ну и как, веселее стало?

– Немного.

На самом деле Кузьма почувствовал себя гораздо лучше.

– Так дело не пойдёт, – сказал он, – сидим там как старые пердуны. Молчим.

– И?

– Да надо что-то делать!

– Зачем? – пытался понять Павел.

– Я вот умираю от скуки!

– Так иди работай.

– Да к чёрту работу! У меня есть пока деньги. Вот сеять начнут – успею наработаться. Мне ещё хозяйство поднимать. А пока хочу что-то полезное и весёлое сделать!

– Ну тогда веселись, кто не даёт.

– Кстати, насчёт денег. Надо бы с Саньком потолковать. Сходишь со мной?

– А кто это, Санёк?

– Да мой друг старинный. Мы до войны кафешку держали на набережной. Хотелось бы узнать, как там она. Может, как раз и работу тебе организую, – он хлопнул Павла по плечу. После того как лодки прогорели, черноморская ночь снова скрывала их лица, слабый серебристый полумесяц лишь изредка показывался из-за облаков.

– Схожу, если надо. Но я работать тоже не хочу. У меня пенсия.

– А кто платит?

– Как кто, – Павел пожал плечами и улыбнулся, – русские платят.

– Видишь, тебя не забыли.

– Да брось. Знаешь же, о чём я. На людей посмотри. Как они косятся на нас. Как будто это не мы их защищали от укров и америкосов.

– Дураки, что с них взять, – добродушно ответил Кузьма, – я вот стараюсь не злиться и тебе не советую. Знаешь, мне ещё мой отец объяснял: каждый понимает столько, сколько ему Боженька мозгов отмерил. Вот мы с тобой понимаем, а они… – он развёл руками, – но ты же не бесишься на пса, что он пёс?

– Борька твой поумнее многих, – мрачно заметил Павел. Поняв, что речь о нём, пёс залился радостным лаем.

– А вот что бы было, если бы мы туда не пошли, а? Ты думай чаще об этом, тебе станет легче, – посоветовал Кузьма.

– Тебе самому легче от этого?

– Просто думай. Вот увидишь. Я как представлю, что здесь стоял бы американский флот и какие-нибудь укро-немцы наших баб лапают, мне сразу… ровнее становится. Ведь мы этому не дали сделаться! Не будет такого. Слышали? Не будет!!! – проорал Кузьма, поворачиваясь к чёрному морю. Волны мерно гремели, поглощая их разговор.

Глава пятая

На другой день Павел действительно с утра приехал к дому Кузьмы на велосипеде. Тот только проснулся и выглянул в окно.

– Как ты только на этой железке ездишь? Ещё и в такую даль.

– Не знаю. Не спалось вчера. Сел и поехал, пока темно.

На часах было начало восьмого, солнце уже начинало припекать, лето было совсем близко. Кузьма лукавил насчёт посевной – у него не было ни малейшего желания сеять, а потом собирать урожай, покупать корову взамен той, что продала Галина, восстанавливать поголовье кур и свиней. Он был уверен, что привезённых с войны денег хватит ещё как минимум на год беззаботной жизни, а если начнут платить обещанную военную пенсию, то и вовсе не придётся работать. Но вот с Саньком желательно было бы разобраться, просто Кузьма не чувствовал смелости идти к нему один. А при зрителях – в данном случае при Паше – всё смотрелось проще.

– Заходи, позавтракаем.

На кухне уже сидели Полина и Петрович. Едва появился отец, девочка встала и ушла в свою комнату.

– Так, стоять! – громыхнул Кузьма. Полина испуганно обернулась. – У нас вообще-то гость? Шо молчишь-то? Видишь или нет?

– Вижу, – пискнула Полина.

– Ну вот и поздоровайся. Давно не видала Пашку-то. Сколько мы уже не приходили?

– Здрасьте, дядь Паш.

– Здравствуй, Поля, как учёба?

– Хорошо. Скоро экзамены только.

– ЕГЭ?

– Нет пока. ОГЭ.

– Понятно. Ну, учись хорошо, радуй папу.

– Я стараюсь.

Снова воцарилось молчание. Кузьма недовольно посмотрел на дочь, но по её зажатому виду было ясно, что большего из неё не выдавить.

– Ладно, иди.

Девочка ушла к себе.

– Дети, – виновато улыбнулся Кузьма, усаживаясь за стол.

– Начни уже с ней нормально общаться, – посоветовал Петрович.