Желание на любовь

Девочка стояла совершенно растерянная, с тревогой всматриваясь в лицо матери.

– А у нас что, острая ситуация? Ты чего-то недоговариваешь, пытаешься что-то скрыть? – Лилибет побледнела. – Джон серьёзно болен? Это вовсе не простуда?

Кэтлин прижала её к себе и глазами указала Вуду на дверь.

– Я всё-таки позвоню в аэропорт и узнаю о билетах, если ты не передумала, конечно. – Он дождался кивка брюнетки в ответ и вышел.

Она отпустила дочь. Заглянув в испуганные зелёные глаза, взяла за руку и подвела к креслу. Ноги дрожали, в голове путались мысли, однако объяснить хоть как-то свой отъезд было необходимо. Кэт присела в кресло и потянула девочку, усадив, как в детстве, себе на колени.

– Я не могу здесь оставаться, как и не могу объяснить причину.

– Не хочешь? – Лилит с сочувствием и пониманием смотрела на мать. – Случилось что-то неприятное и непоправимое?

– Можно и так сказать, – нервно бормотала она, с трудом подбирая слова. – Хотя нет, исправить не воспрещается всё и всегда, и произошедшее между нами с папой – не исключение. Но причина серьёзная, поверь.

– Он тебя обидел?

Кэтлин с трудом сдерживала слёзы, боясь испугать Лилибет рвущейся наружу истерикой. Неужели ей придётся оставить ребёнка в Вашингтоне одного? И это желание найти виновного и защитить мать... Её серьёзная дочь, всегда пытающаяся докопаться до истины.

– Нет, не он. Скорее, это я сейчас всех обижаю отъездом.

– Так не делай этого!

Брюнетка тяжело вздохнула:

– Миленькая моя, я не могу тебе всего объяснить. По крайней мере, сейчас. Мне просто необходимо уехать – или сорвусь. И тогда всё станет намного сложнее.

– Но ты вернёшься? – В глазах девушки читалась мольба.

Преодолевая себя, Кэт улыбнулась.

– Ты так говоришь, будто я бросаю тебя. – Она внимательно смотрела на дочь, и та, не выдержав пристального взгляда матери, опустила глаза. – Я так поняла, ты остаёшься?

Лилит промолчала, но Кэтлин и без слов уже знала ответ на свой вопрос. Сердце щемило от тоски, однако невозможно вечно удерживать дочку возле себя. Как же быстро она выросла...

– Я сама когда-то вот так же с первого взгляда влюбилась, но этой любовью сломала себе жизнь.

Лилибет подняла взгляд – и брюнетка пожалела о произнесённых словах.

– Только не вини себя! Ты – самое лучшее, что было, есть и будет в моей жизни! Я просто хочу уберечь тебя от своих ошибок. Не нужно безоглядно отдаваться чувствам – лишь об этом хочу предупредить!

– Мам, я не маленькая. – Улыбнулась девочка, не раз доказывавшая правдивость этих слов.– Мне уже шестнадцать, и голова на плечах. Не бойся! Чайтон меня не обидит. Я чувствую это вот здесь, – она дотронулась до груди. – Не знаю почему, но я ему верю.

Кэт улыбнулась и посильнее прижала дочь, глубоко вдыхая аромат родного человечка.

– Конечно! Ты не маленькая и не такая глупая, какой была я в твоём возрасте, но на то и нужна мама, чтобы предупреждать о возможных последствиях необдуманных поступков. – Она заглянула в глаза Лилибет. – Может быть, всё же поедешь со мной?

– Нет. Раз ты разрешаешь остаться, я ещё немного погощу у отца. Да я и город не видела, кроме выставки и нескольких магазинов, куда заезжали с Одри. – Девушка широко улыбнулась: – Она клёвая!

Кэтлин кивнула:

– Я знаю!

– И отец тоже.

– И это знаю.

– Тогда почему уезжаешь? Это больше похоже на бегство. Мэттью точно не причинил тебе зла?

Лилит всматривалась в лицо матери, пытаясь понять, что стало причиной отъезда. Не скрывает ли она что-то страшное? Что мог сделать такого отец, что она, как и много лет назад, спасается бегством?

– Ты должна рассказать мне правду!

– Нет, я не от Мэтта бегу, а от самой себя. И расскажу, почему, – Кэт дотронулась до носа дочери губами, – когда-нибудь, но не сейчас!

Она с любовью и сожалением смотрела в наполнившиеся слезами глаза ребёнка.

– Ну же, девочка моя, ты всегда была намного сильнее меня. Это не конец света. Всё у нас наладится.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива!

– Я тоже этого хочу, но главное для меня – знать, что счастлива ты. – Кэтлин убрала вечно выбивающуюся рыжую прядку за ухо Лилибет. – Скажи, ты рада, что обрела папу и новых родственников?

– Очень!

– Ты простишь меня когда-нибудь за то, что молчала о них все эти годы?

– Уже простила. Я не вправе судить никого из вас.

– Спасибо, зая. Вот и этот мой поступок прошу простить. – Паркер немного помолчала, размышляя, стоит ли говорить дочери всю правду, но так и не осмелилась. – Есть обстоятельства, на разрешение которых понадобится время.

Лилибет хотела ответить: «Знаю я об этих обстоятельствах!» – однако промолчала и согласно кивнула.

– А теперь позови отца и, пожалуйста, никому ничего пока не говори.

– Хорошо. – Девочка прижалась лицом к пахнущей клубникой макушке матери. – Я люблю тебя, ты же знаешь?

Брюнетка уткнулась лицом в тёплый бок дочери.

– Знаю. Прости меня, глупую, за всё. Ты – самое лучшее, что я сотворила на этом свете.

– Ничего не понимаю… – Одри озвучила мысли всех присутствующих в просторной гостиной.

– А я ничего не могу сейчас объяснить.