Желание странного

Он задремал и снова проснулся, потому что под открытым окном громко разговаривали и ржали, как животные. Затрещали кусты.

– Не могу я их сажать, – сказал пьяный голос полицмейстера. – Нет такого закона…

– Будет, – сказал голос Росшепера. – Я депутат или нет?

– А такой закон есть, чтобы под городом – рассадник заразы? – рявкнул бургомистр.

– Будет! – упрямо сказал Росшепер.

– Они не заразные, – проблеял фальцетом директор гимназии. – Я имею в виду, что в медицинском отношении…

– Эй, гимназия, – сказал Росшепер, – расстегнуться не забудь.

– А такой закон есть, чтобы честных людей разоряли? – рявкнул бургомистр. – Чтобы р-разоряли, есть такой закон?

– Будет, я тебе говорю! – сказал Росшепер. – Я депутат или нет?

Чем бы их садануть? – подумал Виктор.

– Росшепер! – сказал полицмейстер. – Ты мне друг? Я тебя, подлеца, на руках носил. Я тебя, подлеца, выбирал. А теперь они шляются, заразы, по городу, и я ничего не могу. Закона нет, понимаешь?

– Будет, – сказал Росшепер. – Я тебе говорю – будет. В связи с заражением атмосферы…

– Нравственной! – вставил директор гимназии. – Нравственной и моральной.

– Что?.. В связи, говорю… с отравлением атмосферы и по причине недостаточного обрыбления прилежащих водоемов… заразу ликвидировать и учредить в отдалённой местности. Годится?

– Дай я тебя поцелую, – сказал полицмейстер.

– Молодец, – сказал бургомистр. – Голова. Дай я тоже…

– Ерунда, – сказал Росшепер. – Раз плюнуть… Споем? Нет, не желаю. Пошли еще по маленькой.

– Правильно. По маленькой – и домой.

Снова затрещали кусты, Росшепер сказал уже где-то в отдалении: «Эй, гимназия, застегнуться забыл!» – и под окном стало тихо. Виктор снова задремал, просмотрел какой-то незначительный сон, а потом раздался телефонный звонок.

– Да, – сказала Диана хрипло. – Да, это я… – Она откашлялась. – Ничего, ничего, я слушаю… Все хорошо, он был, по-моему, доволен… Что?

Она разговаривала, перевалившись через Виктора, и вдруг он почувствовал, как напряглось ее тело.

– Странно, – сказала она. – Хорошо, я сейчас посмотрю… Да… Хорошо, я ему скажу.

Она положила трубку, перелезла через Виктора и зажгла ночник.

– Что случилось? – спросил Виктор сонно.

– Ничего. Спи, я сейчас вернусь.

Сквозь прижмуренные веки он смотрел, как она собирает разбросанное белье, и лицо у нее было такое серьезное, что он встревожился. Она быстро оделась и вышла, на ходу одергивая платье. Росшеперу плохо, подумал он, прислушиваясь. Допился, старый мерин. В огромном здании было тихо, и он отчетливо слышал шаги Дианы в коридоре, но она пошла не направо, как он ожидал, к Росшеперу, а налево. Потом скрипнула где-то дверь, и шаги стихли. Он повернулся на бок и попробовал снова заснуть, но сна не было. Он понял, что ждет Диану и что ему не заснуть теперь, пока она не вернется. Тогда он сел и закурил. Желвак на затылке принялся пульсировать, и он поморщился. Диана не возвращалась. Почему-то он вспомнил плясуна с орлиным профилем. Он-то здесь при чем? – подумал Виктор. Артист, который играет другого артиста, который играет третьего… А, вот в чем дело: он появился как раз оттуда, слева, куда ушла Диана. Дошел до лестничной площадки и превратился в пижона. Сначала играл светского льва, а потом стал играть разболтанного хлыща… Виктор снова прислушался. На редкость тихо, все спят… храпит кто-то… Потом снова скрипнула дверь, и послышались приближающиеся шаги. Вошла Диана, лицо у нее было по-прежнему серьезное. Ничего не кончилось, происшествие продолжалось. Диана подошла к телефону и набрала номер.

– Его нет, – сказала она. – Нет-нет, он ушел… Я тоже… Ничего, ничего, что вы. Спокойной ночи.

Она положила трубку, постояла немного, глядя в темноту за окном, затем села на кровать рядом с Виктором. В руке у нее был цилиндрический фонарик. Виктор закурил сигарету и подал ей. Она молча курила, о чем-то напряженно думая, а потом спросила:

– Ты когда заснул?

– Не знаю, трудно сказать.

– Но уже после меня?

– Да.

Она повернула к нему лицо.

– Ты ничего не слышал? Какого-нибудь скандала, драки…

– Нет, – сказал Виктор. – По-моему, все было очень мирно. Сначала они пели, потом Росшепер с компанией мочился у нас под окном, потом я заснул. Они уже собирались разъезжаться.

Она бросила сигарету за окно и поднялась.

– Одевайся, – сказала она.

Виктор усмехнулся и протянул руку за трусами. Слушаю и повинуюсь, подумал он. Хорошая вещь – повиновение. Только не надо ни о чем спрашивать. Он спросил:

– Поедем или пойдем?

– Что?.. Сначала пойдем, а там видно будет.

– Кто-нибудь пропал?

– Кажется.

– Росшепер?

Он вдруг поймал на себе ее взгляд. Она смотрела на него с сомнением. Она уже немного раскаивалась, что позвала его. Она спрашивала себя: а кто он, собственно, такой, чтобы брать его с собою?

– Я готов, – сказал он.

Она все еще сомневалась, задумчиво играя фонариком.

– Ну, ладно… тогда пошли. – Она не двигалась с места.

– Может быть, отломать у стула ножку? – предложил Виктор. – Или, скажем, у кровати?..

Она встрепенулась.

– Нет. Ножка не годится. – Она выдвинула ящик стола и достала огромный черный пистолет. – На, – сказала она.