Желание странного

– Хорошо, хорошо, – сказал Голем. – Вы все-таки выпейте. – Он поднял палец и крикнул официанту: – Содовой! И еще коньяку.

– Голем, – сказал Виктор с отчаянием, – вы не понимаете. Я не могу. Я заболел, говорю я вам! Заразился! Это нечестно… Я не хотел… Вы же говорили – не заразно…

Он ужаснулся при мысли, что говорит слишком несвязно, что Голем его не понимает и думает, что он просто пьян. Тогда он сунул Голему под нос свои руки. Рюмка опрокинулась, прокатилась по столу и упала на пол.

Голем сначала отшатнулся, потом пригляделся, наклонился вперед, взял руки Виктора за кончики пальцев и стал рассматривать расчесанную бугристую кожу. Пальцы у него были холодные и твердые. Ну вот и все, думал Виктор, вот и первый врачебный осмотр, а потом будут еще осмотры и лживые обещания, что есть еще надежда, и успокоительные микстуры, а потом он привыкнет, и уже не будет никаких осмотров, и его отвезут в лепрозорий, замотают рот черной тряпкой, и все будет кончено.

– Землянику ели? – спросил Голем.

– Да, – покорно сказал Виктор. – Клубнику.

– Слопали, небось, килограмма два, – сказал Голем.

– При чем здесь земляника? – закричал Виктор, вырывая руки. – Сделайте что-нибудь! Не может быть, чтобы было поздно. Только что началось…

– Перестаньте орать. У вас крапивница. Аллергия. Вам противопоказано жрать клубнику в таких количествах.

Виктор еще не понимал. Разглядывая свои руки, он бормотал: «Вы же сами говорили… волдыри… сыпь…»

– Волдыри и от клопов бывают, – сказал Голем наставительно. – У вас идиосинкразия к некоторым веществам. И воображение не по разуму. Как у большинства писателей. Тоже туда же – мокрец…

Виктор почувствовал, что оживает. Обошлось, стучало у него в голове. Обошлось, кажется. Если обошлось, я не знаю, что сделаю. Курить брошу…

– А вы не врете? – сказал он жалким голосом.

Голем усмехнулся.

– Выпейте коньяку, – предложил он. – При аллергии нельзя пить коньяк, но вы выпейте. А то у вас уж очень жалкий вид.

Виктор взял его рюмку, зажмурился и выпил. Ничего! Подташнивает немного, но это, надо понимать, с похмелья. Сейчас пройдет. И все прошло.

– Милый писатель, – сказал Голем. – Чтобы стать архитектором, одних волдырей недостаточно.

Подошел официант и поставил на стол коньяк и содовую. Виктор глубоко и вольно вздохнул, вдохнул знакомый ресторанный дух и ощутил прекрасные запахи табачного дыма, маринованного лука, подгоревшего масла и жареного мяса. Жизнь вернулась.

– Дружище, – сказал он официанту. – Бутылку джина, лимонный сок, лед и четыре порции миног в двести шестнадцатый. И быстро!.. Алкоголики, – сказал он Голему и Р. Квадриге. – Пропадите вы тут пропадом, а я пойду к Диане! – Он готов был расцеловать их.

Голем сказал, ни к кому не обращаясь:

– Бедный прекрасный утенок!

На секунду Виктор ощутил сожаление. Всплыло и исчезло воспоминание о каких-то огромных упущенных возможностях. Но он только рассмеялся, отпихнул кресло и зашагал к выходу.

Exodus