Желание убивать. Как мыслят и действуют самые жестокие люди

Моделирование процесса принятия решения. На втором этапе рассматриваются вид убийства и характерные особенности, основной умысел, риски жертвы, риски преступника, эскалация событий, длительность периода совершения преступления и факторы местности.

Аналитичекая оценка преступления. На третьем этапе внимание направлено на реконструкцию данного преступления, классификацию преступления как организованного/дезорганизованного, смешанного, выбор жертвы, способы контроля над жертвой, последовательность событий, элементы инсценировки, мотивацию и динамику взаимодействия на месте преступления.

Психологический портрет преступника. На четвертом этапе создается обобщенный психологический портрет преступника. Определяются его физические особенности, привычки, пред- и постпреступное поведение. Следствию предоставляются рекомендации по сужению круга подозреваемых лиц.

Следственные действия и задержание. Здесь подразумевается совместная работа с местными правоохранительными органами по установлению личности преступника и его поимке.

Последний элемент пазла придумал Дуглас. Он решил, что лучшим способом продемонстрировать эффективность процесса профайлинга будет попросить местные правоохранительные органы прислать справки о их самых сложных нераскрытых делах об убийствах, с тем чтобы наша команда поработала над ними. Он особо подчеркнул, что ОПА должен быть в постоянной готовности прийти на помощь следственным органам на местах. «В этом и заключается весь смысл нашей работы, — сказал он. — Мы можем помогать акцентировать разыскные мероприятия на наиболее вероятных подозреваемых и предлагать проактивные методы выявления преступников».

Обилие ответов, посыпавшихся из полицейских участков в разных уголках страны, говорило само за себя. Только за первые два месяца ОПА получил несколько десятков дел. И поскольку это количество продолжало прибывать, нашей команде пришлось ввести правило, согласно которому местные правоохранительные органы обязаны расследовать дело самостоятельно на протяжении как минимум трех месяцев, прежде чем обратиться за помощью в ФБР. Тем не менее дел, присланных нам на рассмотрение, более чем хватало. Пора было приниматься за эту работу.

Над каждым делом тщательно работала команда из восьми человек с участием 3–6 сотрудников ОПА. Одновременно рассматривалось сразу несколько дел. Ситуация осложнялась тем, что профайлинг был всего лишь частью нашей исследовательской работы, которая, в свою очередь, составляла незначительную часть наших обязанностей. Исследования приходилось втискивать в перерывы между лекциями, выездными семинарами, участием в расследованиях и всем остальным, чем Бюро считало необходимым нас загрузить. Еще одной проблемой было введенное Дугласом и Ресслером жесткое правило: никто не имел права начинать профайлинг, не получив от местных следователей всю информацию, которой они располагали. С учетом неотложного характера дел о серийных убийствах и вероятности повторных нападений дожидаться ее поступления было трудно. Но это было правильно как методологически, так и с точки зрения соблюдения принципов нашей работы. Кстати, одного сурового взгляда Ресслера или Дугласа было более чем достаточно, чтобы человеку больше не пришло в голову отклониться от установленного порядка действий.

Несмотря на все препятствия, работу в выходные, бессонные ночи, когда мы все же собирались для работы над психологическим портретом, работа спорилась. На каждое расследование назначался ведущий сотрудник, который заранее получал для ознакомления все необходимые материалы. В предельно сжатой форме он представлял дело остальным собравшимся.

После этого начинался собственно профайлинг. Команда перебирала все нити дела: улики, оставленные на месте преступления, характерные особенности жертвы и нюансы нападения. Таким образом, мы получали возможность увидеть этот случай глазами преступника и приступить к подробнейшему описанию этого человека. Мы могли сосредоточиться на уникальных особенностях его личности и поведения, чтобы представить себе неизвестного подозреваемого и его следующие шаги. Говоря простым языком, профайлинг был нашим способом мысленно проложить себе путь в сознание преступника.

Атмосфера этих совещаний была оживленной, описания яркими, а споры горячими. Они всегда заканчивались составлением подробного психологического портрета, который ведущий сотрудник мог отослать органу правопорядка, попросившему нашей помощи.