Желание убивать. Как мыслят и действуют самые жестокие люди

Я молчала, чтобы дать Опал возможность просто порисовать. Было заметно, что ей трудно, но я надеялась провести ее через это испытание. Мне нужно было, чтобы девочка вспомнила максимум о похитителе. Но в то же время я не хотела, чтобы она снова ушла в себя. Опал принялась за третий рисунок. При этом она почти ничего не говорила. Девочка сосредоточенно работала над своим произведением. На картинке был дом директора школы и играющие дети. В центре ее внимания было время в образе больших коричневых часов над входом в дом. Потом она взяла синий карандаш и принялась рисовать машину, но внезапно остановилась.

— Не могу я рисовать такие машины, это мне трудно, — сказала она. Откинувшись на стуле, она немного покачала ногами под столом. Прошла минута. Она перестала качать ногами. И вдруг она очень тихо сказала: — Он подкрался ко мне сзади, схватил и бросил в свою машину.

— Как он выглядел?

— У него были темные волосы, а еще усы и такой подбородок, как будто он не побрился.

Опал снова взяла синий карандаш и продолжила рисовать.

Несмотря на пережитое в тот момент насилие, она не нарисовала ни себя, ни свою подругу Мисси. Это воспоминание было, скорее, больше аудиальным, чем визуальным, о чем свидетельствовала бессвязная подпись: «Вышла из машины, меня поймали». Основным образом был грозного вида мужчина без ног, похожий на преследующее ее привидение. (Этот рисунок Опал и ее словесное описание мужчины, напавшего на них, впоследствии легли в основу фоторобота преступника.)

— А как это было? — осторожно спросила я.

— Внутри машины был только руль. Не было радио, карт или сумки. Сиденья и коврики были рваные.

Пятый рисунок изображал машину изнутри. Опал выглядела обеспокоенной и суетливо принималась то за одну, то за другую часть рисунка. Она снова не изобразила ни себя, ни Мисси, но зато попыталась объяснить беспорядочность своего рисунка обозначением своих мыслей, в том числе словами «гадкий», «немного испачкалась» и «выпрыгнуть». Этот рисунок отличался от других тем, что Опал испещрила весь лист бумаги словами и беспорядочными образами. Это говорило о том, насколько абсолютным было ее восприятие момента. Это говорило о страхе. И, невзирая на всю его корявость, этот рисунок производил глубокое впечатление. Получив его от Опал, я долго не могла прийти в себя.

Опал положила синий карандаш обратно в коробку и достала из нее черный. Я спросила, что было дальше. Она рассказала, что дождалась, когда машина уедет, и побежала к дому учителя Чарлза Хикки. Она вспомнила, как рассказала Хикки о похищении своей подруги. Хикки позвонил по номеру 911. Первым приехал шериф, вслед за ним — ее отец Джим, а потом родители Мисси.

— Майк и Шерри были очень испуганы — ведь они просто отпустили нас покататься на великах, а вот что случилось.

Шестой рисунок Опал изображал ожидание. Она снова не нарисовала Мисси, зато изобразила себя в нижнем правом углу листа в виде крошечной фигурки, притаившейся за огромным колесом. Размер колеса свидетельствовал о том, что в тот момент она впервые почувствовала себя немного защищенной.

Однако изображенная в центре листа машина похитителя говорила о том, что Опал все еще ощущала тревогу и страх.

— Что ты почувствовала, когда этот мужчина уехал?

— Я перестала плакать и немного успокоилась. Было очень много полицейских, столько я никогда не видела, — тихо сказала Опал. — А потом приехали из ФБР и стали мне показывать много фотографий. Одна была похожа на нашего знакомого, его зовут Чак.

Свой седьмой рисунок Опал сопроводила словами «стало легче». Она нарисовала, как входит в дом учителя, и рассказала о том, что случилось, Хикки. Там же она изобразила очень большую полицейскую машину.

Восьмой рисунок изображал Опал, которая рассматривает фото из полицейской картотеки. Рядом с маленьким личиком в верхнем углу листа она написала «запри дверь», а внизу была приписка: «папа и я дома».

— Что ты думала все это время? — спросила я.

— Я все время думала про Мисси, что этот мужчина с ней сделал… Наверно, он убил ее и похоронил. Больше всего я боюсь, что он прямо у меня за спиной, выслеживает меня. Я оборачиваюсь, но никого сзади нет, но все равно каждый раз так делаю, когда вспоминаю про него. Мне кажется, он охотится за мной. Поэтому я никуда не хожу без мамы.

— А что будет, если ты действительно увидишь его? Что будешь делать?

— Наверное, позову полицейских. — Девочка перешла на тихий шепот. — Или маме скажу, что он пришел. Я когда спать ложусь, мне все время кажется, что он глядит в окно. Поэтому я теперь сплю только с мамой. Но мне все равно очень страшно, кажется, будто он проделал дыру в стене и сейчас войдет в комнату.

Внезапно я заметила, какой осунувшейся выглядит Опал. Руки дрожат, под глазами темные круги. Я подумала, что во всем этом хаосе о ней не слишком много думают. А ведь даже невзирая на то, что она может сильно помочь, это была маленькая девочка, нуждавшаяся в утешении и поддержке.

— Ты хорошо кушаешь? — спросила я.

— Я почти ничего не ем.

— А почему?

— Просто не хочу. Аппетита нет.