Желание женщины закон, или Из пропасти в бездну

– Устроим реорганизацию.

– Увольнения? – расширила глаза Зина, став похожей на филина.

– Расслабься, увольнений не последует, разве что за глупость. Предпочитаю избавляться от бестолковых людей, они приносят лишь одни неприятности. И в моем понимании реорганизация означает преобразование. Позже я соберу сотрудников и сообщу о новых методах работы. Станем перенимать опыт у лондонского офиса. Надеюсь, все получится, или я к чертовой матери закрою восточный сектор!

– Не хотелось бы, – отозвалась Зина. – Мы не тупые. Научимся вести дела по-новому, если того требуют обстоятельства.

– Рада, что мы понимаем друг друга, – сказала Полина, поднявшись. – На сегодня все.

– Уже уходишь?

– Да, – кивнула Полина, не объясняя, по каким причинам будет отсутствовать до завтрашнего дня.

Зина взяла с подноса чашку Полины и сделала глоток уже холодного чая.

– А-а, похмельный напиток? Все-таки хреново себя чувствуешь?

– Признаться, не очень хорошо. Как поживает Эдик?

– Мой хомячок? – улыбнулась Зина, и Полина поняла, что этим вопросом растопила окончательную холодность в их отношениях. – Лучше нас с тобой, будь уверена.

– Привет ему. – Полина похлопала Зину по плечу, показывая, что разговор окончен.

Та, больше не произнеся ни слова, вышла из кабинета. Полина же задумчиво огляделась в поисках своей сумочки, подошла и достала косметичку. Накрасила губы, надушилась и еще раз посмотрела в зеркало. «Неплохо», – таким был ее вердикт, после которого она уверенно отправилась в гости к родителям.

* * *

– Был на охоте? – спросила она Сергея Дмитриевича, едва переступив порог.

В полумраке прихожей лицо отца казалось почти черным от загара, отчего волосы выглядели бумажно-белыми, такими же ненастоящими, как его яркие вставные зубы.

– Вчера вернулся. Кожа сильно обветрилась?

– Я на это не обратила внимания. Ты такой черный, словно только что вернулся из Мексики. Как можно так густо загореть зимой?

– Ну, когда ты катаешься на лыжах, тоже загораешь, – отец открыл шкафчик и подал тапочки. – Надевай, не ходи босой.

– Вообще-то в приличных домах гостей не заставляют снимать обувь.

– А ты не гость, – усмехнулся Сергей Дмитриевич. – Здравствуй, дочь.

– Здравствуй, папа. – Полина сморщилась, когда он крепко обнял ее. – Что за нежности?

– Соскучился, – скованно признался в своих чувствах Сергей Дмитриевич. – Полгода не виделись. Между прочим, я знаю, что ты была в Москве пару месяцев назад, и злюсь, оттого что не навестила нас с матерью.

– Помнится, в нашу последнюю встречу ты кричал, что больше не желаешь со мной знаться.

– Я тогда вспылил, но и ты была не менее виновата.

– В чем? В том, что в который раз отказала тебе? Неужели непонятно: я не хочу работать в твоей фирме!

– Меня больше огорчает, что ты предпочитаешь быть прихвостнем у Фрейманов, чем работать на равных с отцом, – повысил и без того звучный голос Сергей Дмитриевич.

– Не с тобой, а с Катей, – поправила его Полина, стараясь не допустить очередной ссоры, но не сдержалась и едко добавила: – Я скорее соглашусь мыть полы в офисе у братьев, чем быть в подчинении у сестры.

– Опять ругаетесь? – в коридор вышла Елизавета Карловна, мать Полины.

Она подошла к дочери и на мгновение прижала ее к груди, потом повернулась к мужу и ласково заглянула в глаза.

– Сережа, ты обещал, – напомнила она, пригладив белые волосы на его висках. – Не стоит портить нам настроение.

– Какие все нежные, – раздул ноздри Сергей Дмитриевич, но на этом выпады в сторону старшей дочери закончились.

Елизавета Карловна умела управлять своим мужем. Мягким и исполненным любви голосом она всегда добивалась желаемого. Грубоватый и прямолинейный Сергей Дмитриевич терялся, как школьник, сраженный ее женственностью и беззащитностью, мгновенно таял, когда она обращалась к нему с какой-нибудь просьбой, томно взмахнув ресницами. Он все еще любил женщину, на которой женился тридцать четыре года назад, и доказывал свои чувства способностью подчиняться тогда, когда она просила об этом.

– Хорошо выглядишь, Полина. – Елизавета Карловна сделала положенный комплимент и пригласила дочь в столовую. – Мы ждали только тебя, значит, можно приступать к обеду.

– Екатерина уже здесь?

С языка едва не сорвался вопрос о том, почему сестра не вышла встречать ее, но Полина промолчала. Ей не хотелось слышать лживые отговорки родителей, к тому же она догадалась, что Катя банально поленилась выйти из-за стола. Да и зачем поднимать свою задницу, если сестрица появится в столовой через пять минут?! Тогда можно будет и поздороваться. «Вот стерва», – усмехнулась Полина, но, войдя в столовую и увидев Екатерину, уже приступившую к обеду, просияла.

– Приятного аппетита, дорогая.

– Спасибо. – Катя также изобразила на лице восторг от встречи, который, впрочем, мгновенно исчез. – Снова язык распускала и отца обижала?

– У тебя не спросила, как и о чем разговаривать с папой.

– Прекрати, – отец взял Полину за плечо и подвел к столу. – Ты ведешь себя…

– Как мои братья? – невинным голосом спросила Полина. – Отпусти, папа. Мне больно.

Сергей Дмитриевич виновато погладил дочь по спине и тихо попросил: