Желания

Тренди смутился и больше не настаивал. Около девяти часов, как и всегда, они отправились в библиотеку. В этот час повсюду в городе звучала и звала развлечься музыка, доносившаяся из подвальных отдушин. Десятки девушек в сверкающих туалетах лихорадочно искали лестницы, ведущие в кабачки. Иногда, попав в толпу, они останавливались, поправляли на длинных ногах сверкающие чулки и покупали кулек жареных каштанов. А музыка все гудела, такая же торжественная, как и в первый вечер. Впрочем, из ночи в ночь Тренди казалось, что она усиливается, становится все более варварской. Ему было все равно. Его мало интересовала ночная жизнь города, он не обращал внимания даже на красивых девушек. Ничто для него не могло сравниться с услышанным на «Дезираде» голосом Крузенбург, струящимся по бесконечным коридорам, и грудью Юдит. Ей так шел бархатный лиф, в котором она была в последний вечер. Такие же Тренди видел теперь на бледных манекенах в витринах. Он пережил волшебные часы, которые никогда не повторятся, а вернее, чтобы их повторить, ему необходимо раскрыть секрет, затерявшийся в манускриптах и старых фолиантах. И тогда, молчаливый, одолеваемый мечтами, Тренди покорно шел за Нюмансом в библиотеку.

Ему, до сих пор не верившему ни в Бога, ни в дьявола, ни в закон, разве что в закон наслаждения, теперь довелось испытать наслаждение от неведомых слов, ему открывались неизвестные и бесчисленные имена демонов, их не менее разнообразные обличья, их высокие и низкие деяния, грех и погибель. Особенно его очаровало «последнее слово», которое использовали и для кораблей, и для проклятых душ. Ночь за ночью копаясь среди каталогов и инфернальных антологий, Тренди начал кое-что понимать. Хотя обликов хозяина Черной империи было не сосчитать, как и его многочисленных заклинаний и проклятий, но первая сила, сила мятежного ангела, сброшенного в глубины океана разгневавшимся на него Богом, была прекрасна и уникальна. Be-ли кий Змей, как его называл Нюманс, властвовал над морскими пучинами. Это позже люди, никогда не видевшие моря, выдумали, что его царство находится в геенне огненной. Земля была доброй и нежной, теплым и надежным чревом, море было злым, предательским, вероломным, но желанным. И во всех сказках о дьяволе говорилось, что в память о бывшем ангельском звании он мог заполучить свои жертвы только добровольно. Он предлагал условия, соглашения, договоры. Мореплаватели, алхимики, искатели золота, влюбленные или конкистадоры — все, рано или поздно, их подписывали. Но чаще всего дьявол заключал сделки на море — во время урагана, когда океан разверзает свои бездны и смерть накрывает своим крылом хрупкие раковины кораблей; или в портах, когда моряки ожидают попутного ветра, или во время мертвого штиля, невыносимого из-за голода и жажды на воде, такой близкой и такой горькой. В этих ужасных морских сделках все вертелось вокруг ветра и золота, реже речь шла о бессмертной молодости и никогда о любви. В конце концов, как и на земле, самой главной регалией дьявола была невинность.

Таким образом, на протяжении нескольких недель поглощенный изучением какого-нибудь словаря, опуса, альманаха или книги, Тренди все больше поддавался навязчивым идеям Нюманса. Как и Нюманс, он теперь клялся только властью бездны и повсюду видел ее знак. Возвращаясь домой спать, на граффити, во множестве украшавших улицу, они ради забавы — но была ли это на самом деле игра? — высматривали рогатый и когтистый силуэт, за которым гонялись каждую ночь между листами пергамента. Они с Нюмансом узнали из книг, что даже в квартале Лез-Алль на протяжении веков жили алхимики, пытавшиеся получить золото химическим путем при помощи дьявольских заклинаний.

Как-то ночью в одном каталоге Тренди случайно наткнулся на имя Барберини. Речь, разумеется, шла об известном ему кардинале, авторе «Теологии дьявола». И хотя книга была написана на латыни, это не оттолкнуло Тренди. Они с Нюмансом принялись ее искать, но на месте книги не оказалось. Метис нисколько не расстроился: «Я всегда нахожу все, что мне нужно, я настоящий искатель, и если мы не найдем ее здесь…» Тренди поверил ему. Уже не раз они находили затерянные тома: Нюманс припоминал, что накануне, разыскивая книги по ботанике, он уже натыкался на старинный трактат по искусству выигрывать в лотерею или извлекал из-за батареи антитурецкий пасквиль, возможно, позабытый там с последней войны или спасенный во время последнего наводнения. Однако книгу Барберини он отыскать так и не смог. Три дня и три ночи Нюманс рылся на стеллажах и полках, после чего признал свое поражение. Тренди попытался его успокоить:

— Не расстраивайся. Раз ты ее не нашел, возможно, это доказывает…

— Это доказывает, что я был прав, — прервал его Нюманс. — Они все заодно. Это проклятие, дьявольщина, колдовство Великого Змея. Пора нам перейти к прессе. Надо узнать, кто же такой Командор.

— Надо было с этого начинать…

— Не узнав дьявола, ты не смог бы правильно прочитать журналы!