Желания боги услышали гибельные... (СИ)

— У меня возникли новые вопросы. — Джованна болезненно искривилась, но Винченцо, поднявшись и расхаживая по книгохранилищу, не заметил этого. Однако он не продолжил, как она боялась, разговора о Рокальмуто, но отрывисто спросил, — мой дядя, ваш крестный, никогда не удивлял вас чем-либо странным? Соберитесь, это важно, — голос его был резок, сам он казался странно озабоченным.

Джованна растерялась, столь неожиданный вопрос подлинно удивил её. Джустиниани заметил её оторопь и настойчиво уточнил:

— Вы замечали за ним что-нибудь необычное?

Джованна закусила губу, почувствовав, что сердце бьётся рывками. Этот человек, хоть уже не вызывал ненависти, пугал её. Она судорожно вздохнула и, памятуя, что с ним нельзя говорить дерзко, тихо ответила.

— Он предугадывал будущее, часто от его слов у меня проходила головная боль. У него были книги…

Он стремительно наклонился к ней.

— Где? Здесь, в библиотеке? — удивился он, ибо во время ремонта ничего подозрительно в книгохранилище не видел.

Джованна покачала головой.

— Нет, Доната говорила, они в сундуке, в спальне. Он никого туда не пускал и запирал сундук. Убирать там и то не позволял. Как-то… — она на миг умолкла, смутившись, но потом продолжила, — он был немного пьян. Он сказал, что может поражать своих врагов болезнями, вызвать экзему, сердечные боли и даже смерть.

Джустиниани побледнел.

— И вы ему поверили?

Джованна покачала головой и слабо улыбнулась.

— Нет, мне показалось, что он просто… нетрезв, вот и болтает.

— И он был медиумом у донны Поланти?

Она удивилась.

— Нет, он сел с ними только раз и то в шутку, он говорил, что они маются дурью и ничего не понимают в колдовстве. Он смеялся над ними, но это… зря. Духи есть, и они отвечают живым. Я сама чувствую.

Винченцо быстро перебил её.

— А дядя никогда не предлагал научить вас магии, раз уж он был в ней столь сведущ?

— Нет. Он говорил, что это опасно. Я тоже понимала, что духи могут быть опасны. Он всё время чего-то боялся, а когда слёг, приказал не пускать меня к себе. Доната говорила, он видел огоньки в своей комнате и движение каких-то призрачных теней, кричал и выл от боли. Жаль, что он так и не исповедался перед смертью, священник несколько раз приходил, но крестный впадал в забытьё.

Джустиниани про себя грубо выругался. Ему до зубовного скрежета не нравилось услышанное от девицы.

— А почему… — Джованна чуть наморщила лоб, она вдруг вспомнила об этом и напряглась, — почему вы сказали вчера на сеансе про бесов? Пошутили? Хотели позлить донну Поланти, да? — она, склонив голову, ждала его ответа.

Несколько мгновений Винченцо стоял, закрыв глаза, потом всё же взглянул на неё. Вздохнул. Девочка не виновата. Осиротела в одиннадцать. Последние шесть лет жила у человека, далёкого от понимания истины, да ещё, как выяснилось, откровенного сатаниста. Ещё удивительно, что он не растлил девчонку. С него бы сталось… Как это сказал Тентуччи? «В каждом мерзавце есть что-то человеческое?» Да, наверное. Но удивляться, а тем более злиться на то, что бедняжка не понимала простых вещей, не стоило. Кто бы объяснил их ей, Господи?

Винченцо снова тяжело вздохнул, взял на руки снующего у ног кота и сел рядом с девушкой.

— Мы почти незнакомы, Джованна, судим друг о друге на основании собственных домыслов и чужих сплетен. Когда вы узнаете меня лучше, вы поймёте, сколь мало свойственны мне шутовство и гаерство. Я вовсе не хотел злить донну Поланти. Я спросил, как она отличает духа от беса? Бесы, уточню для вас, — это бесплотные духи. Апостол в Писании говорит: «Наша брань не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» Кто же такие духи злобы? Бесы. Но донна Поланти полагает, что это — души умерших. Откуда она это знает? Ей сказал это пришедший дух. Логично. Но что, если он солгал? Может ли Сатана, он же — Отец Лжи, назваться Николо Макиавелли? Может. Кто ему помешает? Никто. Какой же вывод?

Джованна не сводила с Винченцо напряжённого взгляда и молчала. Джустиниани продолжил:

— Не следует пытаться отворять дверь в неизвестный, наглухо закрытый от обычного человека мир. В нём очень легко погибнуть, ибо в нём вы глухи и слепы, вас легко одурачить и погубить. Вы поняли меня?

Она ещё несколько минут молчала, потом спросила.

— Но если у вас есть способности, если вы ощущаете, что можете приоткрыть завесу…

— …и увидеть дьявола? — подхватил он. — Стоит ли смотреть? Он отнюдь не красавец, уверяю вас. Он лжец и человекоубийца. Но почему бы вам не быть честной? — Винченцо наклонился к девице. — Наличие таинственных даров просто льстит вашему тщеславию, не так ли? Чувствовать себя избранницей — быть не такой, как все, необычной, ни на кого не похожей, особой, избранной, видеть то, чего не могут увидеть другие, о, это так ласкает самолюбие. Правда?

Она съёжилась и бросила на него исподлобья жалкий взгляд. Джустиниани подавлял её, угадывал чувства и словно читал мысли. Откуда он догадался, что ей и вправду нравилось чувствовать себя избранницей таинственных сил?