Желанная

— Ну и ну, — пробормотал он. — Вы так уютно устроились. Я бы присоединился к вам, но не думаю, что эта кровать достаточно большая для троих.

Лок сел, сжимая Кэт в защитных объятиях.

— Ты что здесь делаешь? — прорычал он.

— То же самое, что и ты, дорогой брат. Ко мне воззвала боль малышки Кэт — меня притянуло сюда словно магнитом, через всю станцию, прямо из сектора несвязанных самцов.

Лок сверкнул карим взглядом.

— Что ты там делал? Ты же не несвязанный!

Дип приподнял бровь:

— Практически да. И вообще, какая тебе разница?

Кэт встревоженно переводила взгляд с одного близнеца на другого. Она точно не знала, что происходит в секторе несвязанных мужчин, — но догадывалась, что во всем этом имелся какой-то сексуальный подтекст. Она никогда не слышала о проститутках на борту материнской станции, но судя по смутным шепотами и слухам, существовала какая-то форма сексуального освобождения, доступная несвязанным браком мужчинам. Что имело смысл, учитывая невообразимое количество тестостерона у альфа-воинов.

— Большая, потому что это неуважение к миледи Кэт, — прорычал Лок. — Но почему я ожидал чего-то другого? Ты никого не уважаешь. Не заботишься ни о ком, кроме себя.

Дип вскинул руки.

— Вот такой вот я эгоистичный ублюдок, которому насрать на всё, что тебе дорого. Разрушающий твою жизнь.

— Да, так и есть! — Лок непроизвольно сжал руки в кулаки, его обычное добродушие сменилось ненавистью. Он начал вставать с кровати, но Кэт остановила его, опустив руку на плечо.

— Нет, — прошептала она, качая головой. — Пожалуйста, не надо.

— Позволь ему. — Дип указал на едва зажившие синяки на своем лице. — Если он может выражать свои эмоции только через кулаки. Почему бы и нет?

— Потому что. — Кэт возненавидела то, как слабо и прерывисто прозвучал её голос. Ей хотелось сказать что-то остроумное, съязвить. Хоть как-то разрядить витавшее в воздухе напряжение, так же будучи маленькой девочкой она иногда поступала, когда её родители ссорились.

«Если заставишь их смеяться, перенесешь их ненависть на себя, они прекратят ссориться, — прошептал тихий голосок в её сознании. — И возможно, больше не будут бить друг друга…»

Но ей ничего не приходило в голову.

— Пожалуйста, — тихо повторила она. — Пожалуйста, просто не надо.

— Не буду, миледи, прости меня. — Лок, словно защищая, обнял её. — Прости, что мы расстроили тебя, — пробормотал он ей в макушку.

Кэт зажмурилась, её захлестнули эмоции братьев. Печаль, беспокойство, чрезмерная опека Лока и ярость, отчаяние и ненависть Дипа.

Нет, не просто ненависть… а ненависть к себе. Кэт открыла глаза и увидела, как темный близнец ухмыляется ей, с наглостью на красивом лице. Но под этим взглядом, полным равнодушного презрения, она разглядела вспышку чего-то ещё. Его горе, невероятно глубокое, почти невыносимое. Настолько темное опустошение, что её сердце сжалось в груди.

— Пожалуй, я пойду, а вы двое продолжайте утешать друг друга, — хмыкнул он.

— Подожди! — Соприкосновение кожа к коже с Локом придало Кэт сил вскочить с кровати и кинуться следом за направившимся к двери Дипом. — Подожди, — снова потребовала она, коснувшись рукой его плеча.

— Ну что ещё? — прорычал Дип, обернувшись.

Сейчас, оказавшись с ним лицом к лицу, Кэт не знала, что сказать. Ей хотелось встряхнуть его, потребовать, чтобы он перестал вести себя как придурок и признался в своих истинных чувствах. Но частично, она всё ещё была потрясена едва не состоявшейся дракой между братьями. Частично она снова стала маленькой девочкой, забившейся в угол и слушающей полные ненависти оскорбления, сотрясающие воздух, она молилась, чтобы обожаемые ею люди не подрались на этот раз.

— Ну что? — нетерпеливо прорычал Дип, и она поняла, что слишком долго стояла и просто молчала.

— Не будь таким. — Она умоляющее посмотрела на него. — Пожалуйста, Дип… Я… я знаю, что ты заботишься обо мне. И знаю, что ты любишь Лока — он твой брат. Пожалуйста, не делай вид, что тебе плевать.

Он насмешливо выгнул бровь.

— Ты думаешь, меня всё это волнует? Как трогательно. И к сожалению, ты сильно ошибаешься.

— Тебе не всё равно, — настаивала Кэт. — Зачем ещё ты принял на себя мою боль? Шрамы на твоей спине доказывают это.

— Они ничего не доказывают, кроме моей воинской чести, — прошипел он. — Не мог допустить, чтобы женщина, за безопасность которой я отвечал, умерла. Только по этой единственной причине я сделал то, что сделал. Ничего больше.

У нее внутри всё словно покрылось льдом. Несмотря на внешнюю самоуверенность, в жизни ей часто приходилось слышать отказы. Как же трудно, невероятно трудно стоять здесь и настаивать на том, что огромный, великолепный мускулистый мужчина — который если бы являлся человеком и жил на Земле, встречался бы только с супермоделями — любил её. Особенно, когда он недвусмысленно дал понять, что это не так.

И всё же она попыталась снова.

— Знаю, в прошлом с тобой случилось нечто плохое, — тихо сказала она, встретившись с ним взглядом.