Желанная

Тино выстрелил еще раз, на сей раз целясь в меня, но почему-то промахнулся. Больше выстрелить он не успел. Я опередил его, четыре раза нажав на спуск, потому что, между нами говоря, лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Тино словно прыгнул мне навстречу, широко расставив руки, как для объятия, повалился и замер. Чистые листы бумаги вспорхнули в воздухе, потревоженные движением его тела, затем снова мягко улеглись на пол. Я почему-то подумал, что Ковски, будь он здесь, остался бы очень доволен.

— Уилер! — Лейверс нервно прочистил горло. — Просто не знаю, что сказать!

— Попытайтесь извиниться, шериф! — не скрывая счастья, предложил я.

— Ты же знаешь, что мне было очень жаль! — взревел он. — Но, черт побери, что я мог поделать в сложившихся обстоятельствах?!

— Думаю, вполне понимаю вас…

— А теперь выброси все это из головы, — радостно посоветовал Лейверс. — Я тоже доставлю себе большое удовольствие — расскажу сейчас лейтенанту Хаммонду о том, что случилось сегодня вечером.

— Можно вас попросить?

— Конечно, все, что пожелаешь! Только в пределах разумного.

— Я хочу сам позвонить Гарри Стенсену. Он до конца оставался верным Вуду, поэтому должен немедленно все узнать.

— Звони! — беспечно разрешил Лейверс. — Об этом не стоило даже просить.

— А я еще не приблизился к моей просьбе. Мне бы хотелось, чтобы не кто иной, а именно Стенсен первым сообщил Полу Уинтерманну обо всем происшедшем.

Секунд пять Лейверс молчал, потом в трубке послышался странный грохочущий звук, будто поезд в метро вырвался из тоннеля. Еще через пару секунд я догадался: звук исходил от шерифа — он смеялся.

Повесив трубку, я тут же дозвонился до отеля «Звездный свет», поведал Стенсену всю историю и сказал, что у него есть возможность первым сообщить новость Уинтерманну.

— С удовольствием, лейтенант! — воскликнул он с явным блаженством. — Если вам понадобится работа, я буду рекомендовать вас только на полковничью должность.

— Спасибо! — засмеялся я. — Непременно воспользуюсь!

Все это время Эллен Митчелл стояла возле бара. Вид у нее был изнуренный, а прическа на голове еще больше смахивала на птичье гнездо.

— Что теперь будет? — тихо спросила она.

— Подождем, когда сюда приедет шериф, док и десятки других людей.

Она окинула взглядом заваленный трупами пол и пожала плечами.

— Здесь?

— Найдем более уютное местечко. Вот только прихватим что-нибудь выпить.

Взяв чистые бокалы, я бросил в каждый по кубику льда, наполнил до краев скотчем. Потом мы прошли по коридору на террасу.

Эллен уселась на кушетку, я подал ей бокал, устроился рядом.

— Больше никогда не буду пытаться быть психологом-любителем, — промолвила она, все еще находясь в оцепенении. — Надо же так ошибиться в Джонни! Хотела ему помочь — уговаривала дать свидетельские показания и так промахнулась! Он ударил меня, говорил всякие гадости, разорвал на мне всю одежду!

— Хватит об этом думать, — посоветовал я. — Все кончено. Выпей немного скотча — это поможет.

Она послушалась и медленно-медленно пила до тех пор, пока бокал не опустел, потом тихонько вздохнула.

— Действительно, чувствую себя получше…

— Не забывай, отныне ты будешь нужна Тому Вуду пуще прежнего. Перл мертва, Белла мертва, а ему еще предстоит выступать перед комитетом Сената. Ведь Пол Уинтерманн не успокоится — несмотря ни на что, будет пытаться разорвать его на куски. Ты будешь нужна ему, Эллен, больше, чем кто-либо другой.

— Ты так думаешь? — спросила она без особого энтузиазма.

— Просто пытаюсь тебя подбодрить, утешить, вот и все.

— А как, по-твоему, я должна себя чувствовать? Он ударил меня, разорвал одежду, затащил обратно в дом. На моих глазах убиты три человека!

— Знаю, тебе пришлось нелегко.

— Сколько еще до того, как все приедут?

— Около получаса. А что?

— Тогда у тебя есть время, чтобы утешить меня по-настоящему, — робко сказала она. — Что девушке нужно в подобной ситуации? Чтобы ее крепко обняли. Ты ведь не дурак?

— Думаю, нет! — растерянно отозвался я.

— Давай! — Эллен выхватила мой бокал, быстро осушила его. — Тебе это не нужно. — И бросила его на пол.

Я посмотрел на ее нежные круглые груди, которым, мягкий свет от лампы придавал теплый блеск, с трудом сглотнул и повторил:

— Думаю, что я не дурак.

— Тогда утешь меня! — И в тот же момент обхватила мою шею руками, крепко прижалась всем телом. Ее губы были мягкими и жаждущими.

Я прикинул, что, несмотря на дырку в голове, действовал не так уж плохо.