Желанная

— Кристиан, твой новый оруженосец Рэндел ночевал здесь. Он просто уверен, что, если я попрошу тебя взять его на войну, ты не сможешь отказать.

— Дьяволенок отлично это знает, — мрачно кивнул Хоксблад и, повысив голос, загремел: — Рэндел!

— Я здесь, милорд! — отозвался Грей, входя в комнату.

Хоксблад уже хотел отказать парнишке, но, увидев оруженосца в доспехах и с мечом, вспомнил, какие чувства сам испытывал в его возрасте.

— У тебя есть конь?

— Да, милорд, — вскинулся Рэндел.

— А седло?

Лицо мальчика мгновенно омрачилось, но лгать он не осмелился:

— Нет, милорд.

— Возьмешь у Али, — коротко велел Хоксблад. Веснушчатое лицо расплылось в улыбке, и Рэндел упал на колени у ног Брайенны.

— Спасибо, миледи. Я никогда не смогу отплатить за вашу милость, но, когда вернусь, навсегда стану вашим верным рабом! Когда Зубастик явится после всех похождений, вы позаботитесь о нем? Вы единственная из всех дам, которая ему пришлась по душе. Недавно Зубастик совсем оскандалился. Укусил баронессу, и теперь та хочет его убить.

— Баронесса? Ты имеешь в виду Лизетт Сен-Ло? — спросила Брайенна.

Огненная волна ярости слепила ее, затрудняя дыхание. Она круто развернулась, оказавшись лицом к лицу с мужем.

— Где она?

— Я поселил ее в доме Уоррика, — не повышая голоса, объяснил Кристиан, приготовившись к неминуемой схватке.

— Ты намеренно обманул меня?! Я считала, что ее больше нет в Бордо, а ты просто держал меня в неведении.

Глаза Брайенны сверкнули зеленым огнем.

— Я думала, она на другом конце страны, а эта тварь всего-навсего за стеной моего же дома. Как, должно быть, удобно для тебя! Теперь понятно, почему ты все вечера проводишь в доме Уоррика!

Хоксблад не собирался извиняться и пускаться в объяснения, тем более что у Брайенны не было желания слушать. Опять между ними разверзлась все та же старая пропасть. Весь вопрос в доверии. Либо она доверяет ему, либо нет. Очевидно, Брайенна не поверит ни одному его слову ни в истории с баронессой, ни в чем другом, еще более серьезном, как, например, в деле об убийстве его брата.

Поняв, что Кристиан не собирается оправдываться, Брайенна посчитала его виноватым.

— Негодяй! Развратник! — возмутилась она, желая услышать уверения в обратном, отчаянно пытаясь заставить его объясниться, но увидела, как его глаза стали от гнева темно-бирюзовыми. Волосы цвета черного дерева волнами падали на широкие плечи. Кристиан был чертовски привлекательным мужчиной, красивее которого она не встречала. Но разве не предупредил он, что может развестись с ней за одно мгновение и бесповоротно?

— Арабский дьявол! Я развожусь с тобой, развожусь, Развожусь! — выкрикнула она и, метнувшись вверх по ступенькам, с силой хлопнула дверью спальни и, задыхаясь, бросилась на постель.

Теперь он придет и изобьет ее до полусмерти!

Брайенну трясло от предчувствия страшного скандала, но Кристиан не явился. К тому времени, как Брайенна подавила гордость и прокралась вниз, Кристиана и след простыл. Вместе с ним исчезли и трое оруженосцев.

Глава 39

Король Эдуард завидовал сыну, отправившемуся на войну с французами. Он почти уже собрался ехать с ним, когда узнал, что Иоанн Французский оставил Париж и ведет армию на юг. Тревога за жену и семью оказалась единственной причиной, способной удержать его. Принцесса Джоанна неожиданно заболела, и королева Филиппа была в отчаянии, боясь, что болезнь может оказаться ужасной «черной смертью». Тогда король Эдуард понял: оставлять жену в таком состоянии просто не подобает рыцарю.

Хоксблад ехал между принцем Эдуардом и Уорриком. Поскольку численность их войска была такой же, как и у Ланкастера, обе армии могли каждый день покрывать одинаковое расстояние. Уоррик рассчитал, что они должны встретиться где-то возле городка Пуатье. Король Иоанн собрал гораздо большие силы, которым придется довольно долго добираться от Парижа до Пуатье.

— Кажется, именно Пуатье станет местом генерального сражения, — не без оснований предположил принц и, широко улыбнувшись Хоксбладу, добавил: — Это в самом сердце винного края, поэтому проследи, чтобы твои люди оставались трезвыми, по крайней мере, до того, пока не выиграют битву.

Уоррик подмигнул принцу.

— Судя по мрачному как туча лицу, мой сын выглядит так, словно уже сейчас страдает от похмелья. В чем причина? Либо слишком много вина, либо слишком много любви!

— Скорее, слишком много женщин, — пробормотал Хоксблад.

— Как, твоя дама все еще в ярости из-за этой французской кобылки? Разве девочке не ясно, что ты просто потерял из-за нее разум?

— Нет, — рявкнул Хоксблад, — но, очевидно, всем до этого есть дело! Не стал ли я всеобщим посмешищем потому, что она заставляет меня плясать под ее дудку?!

— Ну, в сердечных делах ни один мужчина не застрахован от глупостей, и, рано или поздно, любой ухитряется попасть впросак.