Желанная

Господи, как она ее ненавидела. Она имела полное право обниматься с этим красавцем. С этим и с тем, с Флинтом, а ей, Найрин, оставалась лишь роль наблюдателя. Зеленея от зависти, она ждала того момента, когда Дейн позволит гостю подойти к остальным членам семьи.

О, она была и в самом деле очень хитрой, эта Дейн. Не зря она бросила на Найрин такой взгляд, словно могла постичь все ее тайные желания.

Найрин смотрела в синие искристые глаза Питера. Его взгляд завораживал. Словно во сне она протянула ему руку.

«Здравствуй, дорогой! Мне совсем не хочется становиться твоей мачехой».

И в этот ключевой момент узнавания и понимания она послала к черту все, что так тщательно планировала и так виртуозно исполнила. Послала к черту все три года, проведенные в Монтелете.

Глава 11

Все бесповоротно. Ничего изменить нельзя.

Но... если бы только она уговорила отца подождать еще один день, Питер избавил бы ее от необходимости идти к алтарю.

А теперь он приехал в Монтелет, испортив Найрин всю игру. А она, Дейн, стала миссис Ратледж, хозяйкой Бонтера, что бы это ни значило, навечно. Она села напротив Оливии на веранде второго этажа и смотрела на закат. Вечер опускался на реку словно шелковое покрывало.

Сказать Оливии ей было нечего, и поэтому тишина была весьма напряженной, прерываемой лишь звуками извне – стрекотом насекомых, шелестом листвы.

– Вы хотите пить, дорогая?

Голос Оливии надорвал тишину.

– Да, спасибо. – Дейн была сама вежливость. В конце концов, она общалась со свекровью.

Оливия взяла в руки серебряный колокольчик, лежавший на подносе.

Праксин буквально тут же появилась с подносом в руках.

– Миз Ратледж, – она уважительно поклонилась, и Дейн взяла стакан с лимонадом с подноса. – Миз Оливия?

Женщина жестом приказала прислуге поставить поднос на стол и уходить.

Дейн потягивала лимонад, любуясь тем, как день сменяется ночью. Оливия подняла стакан и посмотрела на него так, будто в руках у нее был хрустальный шар, по которому можно определить будущее.

– Клей уехал в Новый Орлеан, – сказала она наконец.

Дейн нечего было на это сказать. Гарри вообще не следовало бы приманивать его обещанием больших денег в обмен на согласие стать мужем его дочери. И все же всего несколько недель назад Дейн хотела стать его женой и даже явилась сюда, пробралась тайно, как воровка, чтобы уговорить его жениться.

Но он сказал «нет» ей и «да» Гарри, и Дейн закипала от ярости при мысли о том, что слова отца имели для него больший вес, чем ее чувства.

«Если бы только Питер...»

Нет, об этом поздно думать.

Питер, который вернулся домой, остался для нее прежним и все же стал чужим. За годы странствий он приобрел лоск человека, повидавшего мир. Он все видел, везде побывал, и, если она правильно поняла, возвращаться домой ему совсем не хотелось.

Деньги кончились, и это означало, что он должен вернуться и занять положенное ему место рядом с отцом. Хотя, судя по его виду, меньше всего на свете ему хотелось возвращаться сюда, в Монтелет.

Да и он тоже понимал ее с полуслова. Иногда с полувзгляда.

– Может, я мог бы шантажом заставить его дать мне средства на то, чтобы пожить в Европе еще полгода, – прошептал Питер на ухо сестре, прощаясь с ней. Он не шутил.

Дейн злилась из-за того, что должна расстаться с братом в тот момент, когда у нее столько накопилось невысказанного. Но он лишь хотел побывать на могиле матери и потом отдохнуть после поездки.

Они вместе сходили на могилу, и там Дейн не могла сказать ему о том, что их отец начал ухлестывать за Найрин еще тогда, когда мать умирала.

– Она умерла с миром, – пробормотала Дейн, наклонившись, чтобы вырвать сорняки из цветочного ковра, покрывавшего могилу. – Ее успокаивало сознание того, что ты занимаешься любимым делом, а у меня есть Бой и отец. Отец и Монтелет. Она любила Монтелет. Мама никогда не сожалела о том, что вышла замуж так неожиданно и приехала в Сент-Фой, и она ничего не имела против того, чтобы отец приютил у себя дочь своего брата. Она никогда не стояла за ценой. И отец тоже.

– Добрый, щедрый папочка. Такой альтруист, – сказал Питер, качая головой, когда они уже шли к дому. – Он собирается на ней жениться?

Дейн была потрясена откровением брата. Питер бросил на сестру скептический взгляд, и она ответила с прохладцей:

– Да, собирается.

– Значит, он от тебя избавился.

Эти слова ранили своей очевидностью. – Да.

– А теперь я вернулся и все ему испорчу. Интересно, что станет теперь делать моя сестричка?

– Твоя сестричка должна ехать домой с Флинтом Ратледжем, Питер, дорогой.

Он задал наводящий вопрос.

– Ты его не хочешь?

– Я хотела Клея. Раньше... А теперь отец хочет, сильно хочет, чтобы я не путалась у него под ногами, и за кого меня отдать, ему все равно. Откуда мне знать, хочу ли я его? – спросила она с горечью.

И вдруг Дейн поняла, что знает ответ на свой вопрос. Она хотела его, если могла над ним властвовать.