Желанная девственница

Уинстон хотел отдать свою дочь другому мужчине. И меня преследовало ощущение, что дело тут скорее в деньгах, чем в чем-то еще. Эта мысль заставляла мой желудок переворачиваться, а кровь кипеть. Как мог отец сделать это со своей маленькой девочкой?

Я сделал вздох, пытаясь успокоиться и взять свои эмоции под контроль. Я подумал о своей сладкой куколке, чтобы остыть. Картины того, как я разбудил ее этим утром, заполнили мой разум, и покой снизошел на меня. Я не мог просто войти туда и убить этого человека по двум причинам. Во-первых, он был отцом Эддисон, а во-вторых, я пообещал, что она могла довериться мне. И не собирался нарушать данного ей слова, ведь Эддисон должна быть уверена, что могла положиться на меня. Я сказал ей, что вернусь домой до захода солнца, и собирался прибыть вовремя, а не оказаться за решеткой.

Чем быстрее я со всем этим разберусь, тем скорее смогу вернуться домой к куколке. Я попытался сосредоточиться, когда оттолкнулся от грузовика и принялся подниматься по изношенной лестнице. Ступени скрипели и стонали под моим весом. Прежде чем я успел дойти до двери, она распахнулась, и показался сам Уинстон.

Он выглядел еще хуже, чем его дом, и я попытался вспомнить, когда видел его в последний раз. Волосы Уинстона были седыми, а кожа задубела за годы, проведенные под солнцем без шляпы. Он оказался ниже, чем я помнил, или, может, просто я стал больше. Я не часто встречался с фермерами с тех пор, как перестал вплотную заниматься фермерством. В основном я имел дело с нефтью и общался с теми, кого нанимал для работы на бурильных установках.

– Ты один из мальчишек Дженнингс, – сказал Уинстон, распахивая дверь. Я прижал кулаки к бокам, чтобы не сорваться и не врезать ему.

– Трэйс, – оборвал я его и, оттолкнув, прошел мимо, направляясь прямо по ступеням, перешагивая через одну. Я пошел по коридору, распахивая по дороге каждую дверь, пытаясь найти комнату Эддисон.

– Что, мать твою, ты делаешь? – услышал я, как закричал Уинстон внизу. Я проигнорировал его и открыл последнюю дверь в конце коридора. Комната оказалась маленькой, и в ней фактически ничего не было. Вначале, я подумал, что она была просто не обставленной, но, черт возьми, тут было нечто большее – комната была чертовский пустой. Я подошел к шкафу и открыл его. Несколько платьев весело в нем, и, как и все в доме, они были изношенными и потрепанными.

– Я собираюсь звонить в полицию, – заорал Уинстон, добравшись, наконец, до спальни.

– Зачем? – с вызовом сказал я, шагнув к нему. Он, должно быть, почувствовал исходящую от меня угрозу, потому что поспешил отойти назад.

– Нарушение границ частной собственности.

– Попробуй придумать что-то еще. Эта ферма полностью принадлежит мне.

– О чем ты говоришь? Я годами владел этой землей.

– Пока не взял кредит под залог ранчо. Кредит, который не потрудился выплатить, – тот, который я выкупил у банка. Для этого потребовался всего один звонок. Один из плюсов владения нефтяной вышкой – тебе никогда не надо беспокоиться о деньгах.

– Нет, тут какая-то ошибка. Банк получит свои деньги. Я разговаривал с мистером Лаком недавно. Мне лишь нужна еще пара дней, и я все полностью выплачу. Я лишь жду, когда мне переведут нужную сумму. Пару дней назад я заключил хорошую сделку.

Это полностью лишило меня контроля. Кулак взлетел, врезаясь в челюсть Уинстона, отправляя его в полет. Он с грохотом упал на пол, а жжение в руке показалось мне даже чем-то приятным.

– Да, я знаю, что ты, мать твою, пытался продать, – я подошел к Уинстону, возвышаясь над его безвольным телом. Он лежал на полу, прижав ладонь к травмированной стороне лица.

– Ты заполучил ее, да? Она принадлежит мн...

Я с силой пнул его в бок, прерывая малейшую попытку со стороны Уинстона произнести вслух хоть что-то о его владении Эддисон. Затем я склонился, приблизившись к нему.

– А теперь слушай, и слушай внимательно. Позвони копам, но никто не поверит тебе, твое слово против моего. Кроме того, ты все равно не сможешь выдвинуть никаких обвинений. Единственная причина, по которой ты все еще дышишь – это Эддисон. Не думаю, что ее сердце смогло бы принять то, что я убил бы тебя, хотя именно это мечтаю сделать, – прорычал я, имея в виду именно то, что сказал. Оборвать его жизнь ничего для меня не значило. Некоторых животных просто приходилось пристрелить, если возникала такая необходимость. – Если попробуешь запихнуть меня в тюрьму, отрывая тем самым от нее, я могу и передумать, закончив то, что хотел бы сделать. Кивни, если понял.

Уинстон кивнул, даже не пытаясь произнести и слова.

– А теперь ты соберешь свои пожитки и свалишь нахрен отсюда. Я приеду завтра днем, и дом должен быть пустым. Так что убирайся к этому времени, – я выпрямился. – И будь уверен, я удостоверюсь, что ноги твоей не будет в штате Техас.

С этими словами я развернулся и ушел.