Желанная герцогиня (СИ)

К том уже ни Авеш, ни Шева, несмотря на то что их огромный щит лопнул, не сдались, и пока оба оставались в сознании, продолжая нас защищать от нападающих. Попасть к нам ни у кого из не выходило. Тьма рассеивалась, лунный свет осветил нас.

— Хозяйка, — хрипло позвал Авеш, — пора…

Что-либо добавить он не успел, его голова со стуком упала на землю, а глаза закатились. Ровно таком же положении оказалась и Шева, а из меня с еще большей силой потянуло магию, теперь я смогла отделить нити, ведущие к телам и душам жрецов.

Я зажмурилась, чувствуя, как по подбородку бежит кровь, и одновременно с этим ощущая как-то что нежное, теплое окутывает мое тело, легко так, невесомо.

А затем был крик, чудовищный, резкий, как будто кричал лютый зверь, у которого отняли самое ценное — жизнь.

Само перемещение, удар о землю, прошли словно мимо меня. Просто в какой-то момент я распахнула глаза и увидела ночное небо. Да, ржали лошади, но не было ни человеческих голосов, ни звуков ударов, ни магических всполохов. В какой-то степени было даже тихо и умиротворенно, если бы не одно «но»…

Я удерживала на грани не двоих, а как минимум, шесть человек. И все бы ничего, я сильная и настойчивая женщина, однако мое состояние было не лучше тех, кого я удерживала магией.

Наверно, только моя упертость и упорство не позволяли мне отключиться. Знание о том, что я единственная, кто может их спасти придавали не сил, скорее ответственности, а уж искренняя благодарность к жрецам, и вовсе заставила меня распахнуть веки, я бы хотела, чтобы эти жрец и жрица остались у меня в герцогстве.

То, что у Авеша все получилось, сомнениям не подвергалось, даже тот факт, что я толком ничего не видела, но чувствовать-то мне никто запретить не мог! Пусть мое тело меня не слушалось, и пошевелиться не получалось, но моя магия, действующая буквально на грани, открывала сознанию самую главную весть: я дома, я на своих землях!

Однако оставалась большая проблема. Как дать знать домочадцам, что я в беде? Что мне нужна помощь? Мысленный зов духу к результатам не привел. Будто о стену глухую билась.

Люди, переместившиеся с нами также бодростью, не обладали. Следовательно крик поднять и привлечь к нашей странной группе внимание, ни у кого не выйдет. Судя по всему, сознание потеряли все… А ведь спасение рядом, мы совершенно точно за домом в саду. В том самом месте, где я когда-то обнаружила хранителя Колыбели!

Я смотрела в небо и мысленно уговаривала себя пошевелиться или хотя бы крикнуть. Я переживала о Дариоле и ее детях, правда, мой дар не дремал, и я могла выдохнуть, поняв, что им ничего не угрожает, пока… Даже тому ребенку, что еще не родился. Но осень… ночной холод и ветер, что зло бьет по щекам, могут доделать то, в чем не преуспел дражайший сосед. А именно — добить нас всех.

Может, домочадцы и охрана услышат ржание коней? Им бедным тоже досталось, перемещение оказалось совершенно не мягким, я чувствую запах крови…

Словно прочитав мои мысли, вселенная, а может и сама Священная Пара, послали помощь.

— Сюда! Здесь кто-то есть! — я узнала зычный голос Аррияша. — Выходите по одному!

Ага, выходите… Тут и ползти-то никто не в состоянии!

— Дядька Аррияш! Там кровью пахнет! — а чего это Власен не спит в такое время и что делает на улице?!

Голоса приближались, я закусила губу, пережидая очередную неприятную волну от перерасхода магической энергии. Я знала, что должна продержаться, пока Тирхан не возьмёт все с вои руки, и до того момента нельзя сдаваться. А потому терпела и экономила силы.

— Быть не может, Хозяйка!

Глава двенадцатая

Хотелось бы сказать, что я уникальна во всем, но некоторые вещи, мне все же оказались не под силу. Как бы я ни старалась, как бы искренне ни желала помочь. И как сильно бы ни выкладывалась, я все же человек, пусть и одаренный уникальной для этого, утратившего корни, мира магией.

Мы потеряли двоих человек, младшего жреца и жрицу, которые были сопровождением Авеша и Шевы. И гораздо горше от того факта, что именно мне пришлось выбирать чьи нити подпитки от моего дара оборвать, чтобы спасти остальных.

Я рациональна до мозга костей. Я циник. В прошлой жизни так точно, разве к концу меня немного смягчили внуки, только с ними я позволяла себе выпускать эмоции и поддаваться их влиянию.

Однако…

Здесь же, с учетом нового тела, молодого и горячего, стало казаться, что я в этих эмоциях потону и навсегда заглушу свой разум. Будто давно усыплённые совесть, чувства справедливости и альтруизм, пробудились от длительной спячки в троекратном объеме.

Потому что я до последнего цеплялась за этих двоих незнакомцев, которые в будущем могли добавить проблем как мне, так и моим людям. Но я все равно держалась за них, я до последнего не желала принимать то решение.

Даже когда Тирхан, стоя передо мной на коленях, кричал и требовал оборвать связь, даже когда он плакал и уже сорванным голосом продолжал просить одуматься, даже тогда, когда на кону стояла уже моя жизнь…