Желанная и вероломная

Почувствовав его настойчивые губы, она вдруг испытала всплеск незнакомых ей ощущений. Он целовал ее так, будто давным-давно собирался сделать это, будто именно этого прикосновения к ее губам только и ждал. Она подчинилась и не протестовала, но, надо отдать ему должное, он знал, как следует целовать женщину.

Он вмиг разбудил ее чувства, медленно раскрывая губы и уверенно погружая язык все глубже и глубже. Это был всего лишь поцелуй, однако именно в нем заключалась подлинная магия: он заставил ее желать большего, гораздо большего. Настойчивые прикосновения языка приводили ее в состояние сладостного восторга.

Дэниел оторвался от ее губ, но девушка потянулась к нему, требуя продолжения, и он снова прильнул к ее губам — жадно, настойчиво погружая ее в водоворот своего желания.

Затем коснулся ее щеки, и Келли вздрогнула, ощутив, как нарастает его желание.

Как же с ним хорошо! Она никогда еще не пылала такой страстью, даже к Грегори.

Грегори!

Ей и в голову не приходило, что она может испытать влечение к другому мужчине, пока в ее жизни не появился нежданно-негаданно этот мятежник. Подумать только, ведь всего несколько минут назад, оказавшись в объятиях Эрика, она ровным счетом ничего не почувствовала, кроме неловкости и желания поскорее высвободиться!

А к мятежнику ее влекло, и влекло безумно. Ей нравилось его лицо, огонь в глазах и голос. А как прекрасно его тело — ведь когда человек нагой, на нем нет ни синего мундира, ни серого…

«Нет! — пронеслось у нее в голове. — Это человек в сером мундире, независимо от того, одет ли он или без одежды. Сердце его принадлежит „правому делу“, и я не в силах что-либо изменить».

Значит, она — вдова, которая предает свои убеждения.

— Не надо, прошу вас, не надо!

Ей удалось наконец высвободиться. Он не удерживал ее насильно, он просто крепко, обнимал. Не скрывая своего желания, но не принуждая.

Оторвавшись от ее губ. Камерон встретился с ней взглядом.

Он ждал, когда она заговорит.

Келли тряхнула головой, с ужасом почувствовав, что глаза ее застилают слезы.

— Не надо, прошу вас. Я не могу! Не должна, — только и выдавила она. — Вы должны уйти.

— Келли…

— Прошу вас! — воскликнула она, попятившись. — Уходите!

Она повернулась и, выбежав из комнаты, скатилась вниз по лестнице. Но даже этого ей показалось мало. Она выскочила из дома и, хлопнув дверью, прислонилась к ней спиной, глубоко вдыхая ночной воздух.

О чем она думает? Отец погиб. Погиб и ее самый близкий друг и любовник — ее муж. Оба они пали от руки мятежников.

Двор ее дома усеян трупами, а она начисто забыла обо всем, стоило этому южанину к ней прикоснуться.

Слава Богу, что сейчас ночь. Тьма и прохлада помогут ей погасить неуемный жар плоти. Сегодня он уйдет, и она забудет его.

Девушка закрыла глаза. До Виргинии рукой подать. Она не сомневалась, что он уйдет, ибо хочешь не хочешь, а он был одним из пресловутых виргинских рыцарей.

Неожиданно ее внимание привлек какой-то звук. Келли испуганно вздрогнула. Широко раскрыв глаза, она застыла в ожидании. Тихо. Потом послышался топот конских копыт.

— Капитан! — услышала она чей-то голос. — Разбейте лагерь милей южнее, возле старого сада. Выставьте по два сторожевых поста на отряд, сэр!

— Будет сделано, сэр! — раздалось в ответ, и топот копыт стал удаляться.

Слава Богу, на сей раз никто не зашел к ней в дом.

Но они намерены расположиться совсем рядом! В перелеске и на полях. Выставят караулы. На них так легко наткнуться!

— Нет! — прошептала она и быстро прикрыла рот рукой.

Глаза снова защипало от слез.

Девушка решительно распахнула дверь.

Камерон стоял в гостиной, пристегивая ножны. Когда она вошла, он, выхватив саблю, пронзил ее своим синим взглядом.

Напряженным, острым, словно лезвие.

Келли остановилась у двери, переводя дыхание и не спуская глаз с оружия.

— Черт возьми, Келли! — досадливо бросил он, привычным движением возвратив саблю в ножны. Уперев руки в бока, усмехнулся и покачал головой. — У меня, конечно, были кое-какие мысли, но протыкать тебя саблей не входило в мои намерения, — хмыкнул он.

Она не проронила ни слова.

— Я ухожу, Келли, — очень тихо произнес он.

Она упрямо замотала головой:

— Ты… ты не можешь.

Камерон прищурился:

— Почему это?

— Потому что повсюду кишмя кишат янки.

Он пожал плечами:

— Я без труда обойду их стороной.

— Сегодня их столько, что никому не удастся проскочить незамеченным.

Дэниел улыбнулся:

— Значит, ты не хочешь, чтобы меня взяли в плен?

— Ты ведь еще не поправился, глупец!

— Но теперь мне стало значительно лучше.

Девушка насторожилась. Черт бы его побрал! Она всего лишь беспокоится за его жизнь! Расправив плечи, Келли вздернула подбородок.

— Если бы ты как следует долечился в первый раз, то, уверена, рана не открылась бы снова и не вызвала эту ужасную лихорадку. Но если тебе не терпится уйти отсюда сегодня, то скатертью дорога! Вполне вероятно, что тебя подстрелят в темноте. Или, в худшем случае, возьмут в плен.

— Ты, конечно, наслышана об условиях содержания военнопленных в тюрьмах янки, чтобы не сомневаться в том, что я там умру? — осведомился он.