Желанная и вероломная

Полковник с трудом сглотнул и улыбнулся ребятам:

— Ну что ж, джентльмены, в путь!

За ночь они дважды слышали цоканье копыт и прятались в придорожных кустах, пережидая, когда проедет патруль янки.

К утру беглецы забрались в какую-то пещеру и выспались.

После полудня их всерьез начал мучить голод. Пришлось довольствоваться лесными ягодами.

Когда снова стемнело, они продолжили путь. Чуть отклонившись от маршрута. Билли порыскал по округе и умудрился стащить яблочный пирог прямо из окна небольшого фермерского домика.

«Наверное, хозяйский мальчишка получит за это хорошую трепку, — подумал Дэниел. — Когда-нибудь я вернусь сюда и заплачу за угощение».

…Они находились в пути уже четверо суток. Снова услышав топот копыт, они, кажется, в тысячный раз спрятались в кустах.

Камерон, напрягая зрение, попытался разглядеть всадников.

Серые мундиры! Причем не просто серые, а знакомые. И не только мундиры, но и некоторые лица.

— Надо продолжать поиски. — Голос офицера показался Дэниелу до боли знакомым. — Наша разведка доложила, что они идут дорогой на Фредериксберг.

— Стой! Кто идет? — крикнул вдруг кто-то.

Из кустов, подняв руки и улыбаясь во весь рот, вышел Дэниел;

— Не стреляйте, друзья! Думаю, именно нас вы и ищете.

— Дэниел! — радостно воскликнул какой-то кавалерист и бросился к нему. Это был капитан Джэрвис Малрайни, сосед и близкий друг, что служил под его началом с первых дней войны.

Рыжий, с веснушчатым лицом, он выглядел слишком юным, чтобы воевать, однако был уже капитаном легендарного кавалерийского подразделения. — Слава Богу, ты дома! — Джэрвис обнял его, радостно улыбаясь. — Черт возьми, ведь мы уж подумали, что потеряли тебя навсегда там, под Шарпсбургом!

— Как видишь, я вернулся, — отозвался Камерон. — И слава Богу, действительно дома.

Вокруг столпились спешившиеся кавалеристы. Харли Саймонс, Ричард Маккензи, Роберт О'Хара. Дэниел позвал Билли и Дэйви и познакомил их со всеми.

«Да, я дома», — облегченно вздохнул Камерон.

Но часть души его навсегда осталась в Шарпсбурге.

Келли казалось, что похожие друг на друга дни тянутся бесконечно. Октябрь сменился ноябрем.

Она ездила в город за припасами, навещала друзей, но чувствовала себя так, словно не была больше членом этой общины.

Келли получила письма от всех трех братьев — Джошуа, Джоза и Джереми — и порадовалась, что все они живы и здоровы.

Отвечая им, она никогда не упоминала о Дэниеле. Прост» не знала, что сказать. Зато подробно описала сражение, разыгравшееся прямо у них перед домом, и постаралась в рассказе свести до минимума опасность, которой подвергалась сама.

Ранним утром в День благодарения у дверей ее дома появился Руди Вайс в сопровождении супруги. Удивленная Келли не сразу сообразила, в чем дело, потом торопливо пригласила их в дом.

Жена Руди Хельга, высокая женщина с пышным бюстом и красными, как яблоки, щеками, вручила Келли большую корзинку и с застенчивой улыбкой сказала:

— Сегодня День благодарения, а вы одна. Мы принесли вам гуся и кукурузы и еще яблочный соус домашнего приготовления. Надеюсь, вам понравится.

— Еще бы! Я очень вам благодарна!

Супруги Вайс позавтракали жареным гусем вместе с ней, а перед уходом Руди поинтересовался, не нужна ли ей помощь по хозяйству.

Она решительно отказалась, заверив, что со всем справляется сама. Например, после сражения она пригласила из города стекольщиков, и они отремонтировали окна.

Весь район вокруг Шарпсбурга постепенно зализывал раны.

То немногое, что осталось от урожая кукурузы, собрали, а наступающая зима полностью прикроет последствия боев, изуродовавших местность.

— Спасибо за то, что навестили, — кивнула супругам Вайс Келли. — Я знаю, что главное — провести этот день в кругу близких, так что вдвойне благодарна вам за визит.

— Мы люди простые и не злые, — заверила ее Хельга, по-матерински поцеловав в щеку, и они с Руди ушли.

Приближалось Рождество. Незадолго до праздника к ее дому вдруг приблизился солдат, который вел за собой чудесного гнедого коня. Даже издалека облик этого парня ей показался до боли знакомым.

Отшвырнув ведерко с кормом для цыплят, она бросилась навстречу и, добежав, кинулась ему в объятия.

— Джереми! Какая радость! — воскликнула она, целуя младшего брата.

— Келли, Келли! — Ваяв в ладони ее лицо, он посмотрел ей в глаза и снова крепко прижал к груди. — Господи, как я рад тебя видеть! Я так по тебе скучал! И по дому тоже! Ты не можешь себе представить, как мне было плохо!

— Ух, какой ты стал, Джереми! И усы отрастил! В жизни не видела таких красивых усов!

И правда, усы, густые, темно-рыжие и ухоженные, причудливо закручивались на концах.

Серебристо-серые глаза брата вспыхнули и заискрились.

— Значит, усы ты одобряешь, а?

— С усами ты выглядишь совсем взрослым.

— Достаточно взрослым, чтобы быть лейтенантом?

— Так ты получил повышение? Замечательно!

Он пожал плечами.