Желать невозможного

– Что же вы оружием-то разбрасываетесь? – улыбнулся он. – Думали: избавились от Алика Бешеного и все на этом кончится? А ничего и не кончилось. Самое интересное только начинается. Расскажи, Илюша, гостям своим, как ты уговаривал меня Бориса грохнуть, потом вот и Айболита этого заказывал. Вчера виски перепил и просил куда-нибудь Соню деть, а взамен привезти девушку в ластах: уж больно громко она дышит.

– Это ложь, – крикнул Илья, – никто тебе не верит!

– Прекратите, Леонид Иванович, – попросила Соня. – Не надо так шутить.

– А я и не шучу. Какие шутки, если жить вам всем осталось полминуты. Неужели вы думаете, что теперь кто-то из вас проживет дольше? У меня нет времени: я спешу. Сегодня вечером сюда с целью грабежа ворвался бандит Алиходжаев и перестрелял вас всех. Вот, кстати, его сумка. В ней наверняка деньги и ценности. Он застрелил вас, а я его. Только я опоздал на несколько мгновений. С кого начнем?

Менжинский переводил ствол, направляя его то на Илью, то на Иванова, то на лежащего на диване Васечкина, который напрягся, рассчитывая улучить момент и броситься на врага.

– Только тебя, Соня, мне искренне жаль, – продолжил Менжинский. – Ты – славная девочка. У нас могло что-то получиться после того, как этот придурок бросил бы тебя. Пожалуй, с тебя, Илюшенька, и начнем. Прости, ничего личного.

Флярковский попытался вскочить, но в этот момент прозвучал легкий хлопок выстрела. Соня, увидев, как упал на спинку кресла Илья и на его белом пуловере расплывается бурое пятно, закрыла лицо ладонями и закричала. Леонид Иванович перевел пистолет на Иванова:

– Теперь у Олежки не будет приемного папы. Теперь у мальчика будет только любящая бабушка, а рядом я. Так что…

– Ты идиот, что ли? – спросил Васечкин. – Тебе же не поверят.

– А ты, славный сыщик, будешь следующим…

Иванов закрыл глаза, ожидая выстрела, но вместо хлопка услышал грохот падающего тела. На полу лежал Менжинский, а на нем верхом сидел милицейский полковник, продолжая бить по голове Леонида Ивановича рукояткой пистолета. Олег вскочил с дивана и схватил на всякий случай пистолет, из которого он застрелил Алиходжаева.

А милицейский полковник с багровым от усилий лицом продолжал наносить удары Менжинскому.

– Так тебе! Так! Получай, сволочь! Подставить меня хотел?

– Эдик! – крикнул Васечкин. – Ты что, озверел? Так он до суда не доживет. Лучше потом, на допросе, как ты умеешь.

Бергамот поднялся и посмотрел на Васечкина:

– И ты тоже…

Берманов замолчал. Потом вздохнул:

– Что за работа, блин! Брошу я ее к чертовой матери.

– Отмойся сперва, – напомнил ему Сергей.

– Я группу захвата вызвал: сейчас подъедут. А я, как назло, наручники дома оставил.

– Что с заложниками? – спросил Олег, волнуясь от нехорошего предчувствия.

– Да ничего, все живы и здоровы, – ответил Берманов и показал на Менжинского. – Этот гад обменял их на деньги и отправил на квартиру Ильи Евсеевича на Шпалерную. Они там сейчас. С ними врачи и психологи разные. Но выглядят вроде хорошо. А вот я должен был выглядеть плохо, потому что деньги из моих рук собирался забрать Алиходжаев, чтобы заодно и меня грохнуть. Это выглядело бы так, будто похитители между собой поссорились из-за добычи. Потом бы Менжинский заявил, что именно я организовал похищение, потом вышел на него и приказал передачу денег осуществить в принадлежащем мне ресторане. Но я тоже не дурак: весь район был оцеплен, и похитителей взяли, когда они попытались смыться. Только вот Алиходжаев ушел.

Рассказывая, Берманов из коробки с медикаментами достал бинты и жгут, начал связывать лежащего без сознания Менжинского. Тихо плакала Соня. Иванов подошел к Флярковскому и увидел, что тот мертв. Олег наклонился и взял на руки забившегося под бильярдный стол Кубика. И только тогда вспомнил.

– Послушай, Серега, – обратился он к другу, – ты у меня дома оставил такой диктофончик маленький, чтобы мы с Кристиной его к телефонной трубке подключили. Так я его к Кубику на ошейник насадил, когда сюда отправлялся. Когда в дом вошел, включил. Наверное, все записалось. Как ты думаешь?

Эпилог

Войдя во двор, Олег и Настя встретили участкового Воропаева, который в задумчивости смотрел на присыпанную снежком детскую площадку.

– О! – воскликнул от неожиданности участковый. – Кого я вижу! Где это вы пропадали? А то как из больницы вышел, не видел вас ни разу. По вечерам окна в квартире горят, а самих вас нету нигде.

– Мы месяц в Москве были, – объяснила Настя. – Олег в Центральной клинической больнице стажировался, а я разбиралась с делами фирмы. Да и ребенка хотели родной бабушке показать. Дина Александровна после гибели сыновей сильно сдала, а тут радость такая для нее. Она все от Олежки отойти не могла и с моей дочкой возилась, как с куклой.

– Да-а, перемены у вас, – произнес Воропаев, расправляя плечи.

– Так и вас, кажется, можно поздравить, – сказал Олег, взглянув на погоны участкового, – капитана получили.

– Это да. Медалью еще наградили, – скромно признался Воропаев.

Он расстегнул куртку и продемонстрировал награду.