Желать невозможного

– Кто там? – спросил из-за металлической двери женский голос и, не дожидаясь ответа, предупредил: – Учтите, если вы сейчас же не уйдете, я вызову милицию.

– Зоя Степановна, я к вам от Насти – бывшей вашей невестки.

Начали щелкать замки и задвижки. Дверь приоткрылась. На стоящего на пороге мужчину из коридора квартиры с нескрываемым, почти восторженным интересом смотрела полная женщина лет шестидесяти.

– Ну наконец-то, – произнесла она, пропуская гостя в квартиру, – а то мне говорят, что у Настьки ухажер появился, а я и не видела еще.

– Да я вообще-то…

Но пришедшему не дали договорить.

– Чай будешь? – спросила свекровь Насти.

Гость отказываться не стал, хотя всем своим видом показывал, что времени у него в обрез. Он даже посмотрел на часы, а потом кивнул, соглашаясь.

– Чаю выпью. Но вообще-то я поговорить пришел.

– Ну вот и поговорим. Русские люди за столом разговорчивее; женщины за чаем, а мужчины за чем придется, их и вовсе не остановить – только тему дай.

Они прошли на кухню, сели за стол. Женщина продолжала рассматривать гостя, причем еще внимательнее, чем прежде.

– И зачем ты пришел? – спросила она, наполнив две чашки. – Небось внучку мою удочерить хочешь, и теперь тебе знать надобно – против ли я?

– Да, – согласился мужчина. – То есть я – не жених Насти. На ней хочет жениться мой лучший друг, но все остальное именно так.

– А ты тогда зачем пришел?

– На разведку.

Подобное объяснение, по-видимому, удовлетворило свекровь Насти. И она задумалась.

– Ладно, – согласилась она, – пусть удочеряет: моего согласия все равно не требуется. А сыну я скажу, чтобы не препятствовал.

– Кстати, – как бы между прочим поинтересовался гость. – А где ваш сын?

Женщина пожала плечами и продолжила:

– Роман, конечно, плохой отец. Да и мужем был плохим. А у друга вашего ведь и свой ребенок на руках.

– Есть и ребенок, – подтвердил гость, поднося чашку ко рту. – Откуда вам это известно?

– Так мир слухами полнится. Настю видели с вашим другом и с двумя детьми, но я-то знаю, что у моей невестки только один ребенок.

Гость снова посмотрел на часы.

А Зоя Степановна, заметив это, поспешила спросить:

– А правда, что ваш друг усыновил ребенка того самого Флярковского, что убили недавно?

– А это вы откуда знаете? – удивился незнакомец. – Тоже на улице услышали?

– От Романа. Он заходил как-то. И про Настю рассказал, и про вашего друга с чужим ребенком. Он ведь условно-досрочно освобожден, теперь должен у нашего участкового отмечаться. Роман здесь прописан. Так он зашел в опорный пункт охраны порядка и услышал, как участковый наш об этом с кем-то говорил.

– Так что, ваш сын, выходит, где-то недалеко обитает?

– Не знаю. Мне сказал, что за городом живет. Купил, говорит, садовый домик. Звонит редко.

– Когда в последний раз?

– Звонил-то? Да как раз сегодня – часов пять назад, то есть где-то около десяти утра. Но слышно было плохо: видно, с мобильного, может, даже из машины.

– Вам никто не звонил больше?

Зоя Степановна задумалась, вспоминая.

– Да кому я нужна? А сама я не могла до поликлиники дозвониться – номерок к участковому врачу заказать, а то у меня третий день ноги ломит. Вы, случайно, не врач?

– Нет, – ответил гость, поднимаясь из-за стола, – простите, но я спешу. Спасибо, очень вкусный у вас чай.

– Вы поговорить же хотели! – удивилась свекровь Насти.

– В другой раз обязательно, – пообещал мужчина, отодвигая задвижку. – С чем вы завариваете?

Дверь отворилась, и гость выскользнул из квартиры.

– Со смородиновым листом и мятой, – крикнула Зоя Степановна в лестничную площадку, на которой уже никого не было.

Она закрыла дверь и вернулась на кухню в полном недоумении. Увидела на столе чашку с недопитым чаем, взяла и вылила остатки в раковину.

– Куда они все торопятся? – произнесла она.

Вышедший из квартиры мужчина быстро спускался по лестнице, приложив к уху мобильный телефон.

– Запишите городской номер, на который сегодня в десять часов был сделан звонок. Пробейте номер мобильника, откуда звонили и где сейчас находится абонент.

49

Магазин стоял на обочине дороги, возле испещренной надписями бетонной коробки автобусной остановки. Впрочем, и сам магазинчик тоже походил на огромную коробку для обуви, только сделанную из бетона. Солнце в торговый зал проникало сквозь узкие окна-бойницы, света недоставало, и потому под потолком тускло и с треском тлели сорокаваттные лампочки. Поселок маленький, дорога по обыкновению пустынная, словно вела она из ниоткуда в никуда, потому-то в эту торговую точку посетители заходили крайне редко, в основном местные жители, и то лишь в случае крайней необходимости – женщины за нехитрой снедью, ассортимент которой весьма скуден, а мужчины за всем остальным, что стоило на удивление дешево. Для особо страждущих в углу зала был поставлен большой круглый стол, до того прозябавший в одном из соседних дворов. На его вздувшейся и треснувшей в нескольких местах столешнице стояла невесть как попавшая в этот Богом забытый угол пластиковая ресторанная табличка «Столик зарезервирован».