Железная Империя (СИ)

Должно быть, этот негромкий серый звук должен был означать высшую степень издевки, которую себе могло позволить это странное, отстраненное существо, потому что в темноте вновь послышалась непонятная возня и тонкий женский вскрик, какое-то неясное "нет!", как будто озверевший Пробус, словно загнанное, измученное, израненное животное, сходящее с ума от боли и кровопотери, сражающееся за свою жизнь, кинулся на Малакора, а Алария повисла у него на руках, сдерживая его дикий бросок.

— Хватит бесполезных слов, — прогудел Малакор, игнорируя рычащего и едва ли не воющего в темноте Пробуса, насладившись его исступлением. — Прибереги свои силы для дела, щенок. Давайте вернемся к моему плану. Сегодня. Мы нанесем удар сегодня, и твой враг превратится в пыль.

— Нет! — яростно проорал Пробус, вырываясь из цепких объятий Аларии. Казалось, он горит, полыхает в огне, и его корежит и ломает лижущее нервы пламя. — Я хочу не его смерти, я хочу мести! Я хочу заставить его страдать!

Малакор вновь хмыкнул, но теперь эта еле заметная усмешка должна была означать, вероятно, презрение.

— Страдания, — мертвым голосом произнес он. — Это какие-то цепочки химических соединений, выстраивающихся в железах, в мозгу. Они впитываются в кровь, разносятся по телу и воспламеняют разум, отравляя мысли. Если не будет тела, то не будет ничего. Страдания — это ложь, это всего лишь выдумка живого мозга. Их не существует. Так стоит ли уделять им столько внимания и усилий? Конечный итог — смерть.

— Ты не страдал, когда умерла Анексус?! — горячась, выкрикнул Пробус.

— Анексус была последним звеном, связывающим меня с жизнью, — бесстрастно ответил Малакор. — Теперь ее нет. Значит, нет жизни и нет страданий.

— А я — живой, — злобно выдохнул Пробус, — и Дарт Вейдер тоже. Он чувствует, и его мозг все еще строит эти ядовитые цепочки. И я хочу, — от злобы Пробус начал даже захлебываться собственным голосом, словно слова были густой и колкой кашей, застревающей у него в горле и режущей язык в кровь каждым своим звуком, — чтобы он захлебнулся этим ядом!

— Мальчишка, — раздраженно прорычал Малакор; казалось, что одержимая горячность Пробуса растопила его мертвую оболочку и прожгла то, что когда-то было душой этого чудовища, заставив Малакора испытать тень какого-то неприятного чувства. Досады, раздражения? — Не забывай, кто дал тебе второй шанс. Хочешь ты или нет, а я погружу этот мир во Мрак. С тобой или без тебя.

— А ты не забывай, — прорычал Пробус, и Люк услышал призывное пение алого энерголуча, — кому ты дал второй шанс. Ты хочешь всеобщего уничтожения, а я, — Пробус гнусно усмехнулся, — хочу, чтобы Алария пошла во дворец Императора, нашла там его дочь и выпустила ей кишки, пока он сам воюет около Орикона. Ты слышала меня? Я хочу этого, я приказываю тебе — сделай это!

— Не смей, — зашипел Малакор, и застоявшийся воздух над головой Люка вздрогнул. — Разменять власть разума, чистоту познания на мелкую грязную месть?! Убить девчонку, чтобы вспугнуть Вейдера, растревожить весь Триумвират, чтобы они открыли охоту на нас?!

— Нет больше твоего познания, — явно издеваясь, произнес Пробус, игнорируя все доводы здравого смысла. Он был ослеплен своей целью, и уже не видел, не хотел замечать ничего кругом. — Палпатин больше не снабжает тебя ни ресурсами, ни кредитами. Никому больше не нужны твои клоны.

— Любимый! — взвизгнула Алария, когда в темноте пропел второй луч, опасно тревожа тишину.

— Я тоже не с тобой, Малакор, — внезапно подал голос тот, кого Люк для себя обозначил как Дайтера, и третий алый луч разрезал мрак. Чисс говорил высокомерно и немного театрально, словно красуясь перед остальными. — Одно дело — познавать, и совсем другое — слепо все уничтожить просто потому, что тебе любопытно, а что там, в той точке, что соединят начало и конец. Я тоже прожил много, но я не пресытился жизнью. Я не хочу умирать. Я хочу вытравить твоих уродов и мутантов на Бастионе и править там. Я не хочу идти против Вейдера, — добавил он, адресуя свое несогласие теперь и Пробусу. — Я хочу быть с ним в союзниках. Он не разбрасывается своими учениками, как ты, и его Триумвират оказался крепче твоего Ордена, да ты сам его и пожрал, не уберег.

— Предатель, — с презрением бросил Пробус, хохотнув, но чисс высокомерно смолчал в ответ на это оскорбление.

— У каждого свой путь, — произнес он, озвучивая какие-то свои мысли.

Казалось, Сила, оплетающая черными щупальцами четверых ситхов словно спрут, затопила все кругом, захлестнула Люка, раня его микроразрядами жгучих, раскаленных до бела молний, а за стеной тысячами мертвых глоток шипела и стенала Тьма.

— Глупцы-ы, — голос Малакора распадался на шепот и вой, невыносимо давя на виски, — жалкие ничтожества. Что ты возомнил о себе, Пробус? Кто ты такой, Лэнн Дайтер? Или, может быть, эта шлюха что-то из себя представляет?! Я уничтожу вас одним пальцем.

— Попробуй, — выдохнул Пробус, и в его голосе не было страха и неуверенности. — И ты отведаешь мощь Дарта Акса.

— Стой где стоишь, женщина.