Железная хватка графа Соколова

Что касается Ленина, заканчивавшего свой летний сезон в курортной деревушке, то он никак не ожидал увидать Штакельберга-Соколова, которого считал покойником. Прежде Цигель всегда заказы исполнял качественно и в срок.

Резидент Альберт сумел удовлетворить свое любопытство по поводу исчезнувшего хвоста. Через несколько дней после отъезда Соколова разделы уголовной хроники опубликовали краткое сообщение:

«При расчистке канализационного колодца в Шарлоттенбурге рабочими было обнаружено мужское тело. Сотрудники уголовно-сыскной полиции Берлина по отпечаткам пальцев установили: это труп печально известного рецидивиста, трижды судимого Цигеля. Смерть наступила в результате утопления, однако на теле погибшего не обнаружили следов борьбы. Каким образом Цигель попал в колодец, и кто накрыл колодец крышкой? Это— загадка, которую полиции еще предстоит разрешить».

Рядом с трупом нашли паспорт на имя Карла Биркгана из Пернова. Газеты утверждали: «Видимо, с этим

паспортом опасный преступник и убийца проник на территорию Германии из России, где он скрывался от правосудия».

Резидент Альберт, прочитав заметки, лишь покачал головой:

— Ах, эти русские! До чего ж они рисковые...

* * *

Что касается Соколова, в это время ему было уже не до чтения газет. Его жизнь, как никогда, накренилась в опасную сторону.

ГЕНИЙ ИЛЬИЧА

Лежа на кожаном диване купе железнодорожного вагона, Соколов пытался представить свою встречу с Лениным. Он знал о Ленине, об особенностях его характера, о пристрастиях и антипатиях, о его окружении довольно много — все то, что можно было почерпнуть из полицейского архива. И перебирал возможные варианты событий, с которыми может столкнуться. Гений сыска придумывал достойные и победные выходы из самых сложных положений. Слишком важным было дело, чтобы его провалить.

Но то, что случилось в действительности, ни сам Соколов, ни его петербургские начальники предусмотреть не могли.

Под звон бокалов

Пассажирский поезд остановился на маленькой станции с вывеской на немецком языке: PORONIN. Соколов, держа в руках кожаный баул, полученный от резидента Альберта, вышел на пустынный перрон. Часы показывали половину восьмого вечера. На станции было тихо и малолюдно. Лишь кондуктор с красным фонарем брел вдоль состава да сцепщики лениво стучали молоточками на длинных ручках по колесам, проверяли: как бухты — не оплавились, не разбились?

Этот стук разлетался на всю округу: в мире царила та особая тишина, какая бывает лишь в горах. Пахло парным молоком, навозом, упревшей кашей и печным дымом — запахом деревни. Где-то плакал ребенок, протяжно и сильно мычала недоеная корова.

Из-за угла, малость пошатываясь, появилась оборванная фигура — средних лет мужичок с топориком за поясом. Нетвердым курсом он направился к Соколову, приложил ладонь к немыслимому картузу и что-то затараторил на странной языковой смеси — мадьярского и немецкого.

Соколов уже знал, что Ленин почти каждый вечер проводит в самом замечательном и посещаемом местном заведении — трактире. Он приказал:

— Хватай баул и топай к трактиру.

Мадьяр обрадовался:

— Руссиш? Революсионер?

Соколов удивился: «И впрямь здесь целый российский заговорщицкий штаб, если местная рвань в каждом прибывшем предполагает русского смутьяна!» Вслух произнес:

— Я немец! Иди быстро и не разговаривай.

Трактир стоял недалеко от станции, в самом начале деревни. Это было приземистое здание, сложенное из толстых, почерневших от солнца и дождя бревен. Внутри царило оживление — в табачном дыму гуляла многочисленная публика.

За стойкой действовал полный чувства собственного достоинства и с объемистым чревом кельнер в клетчатой жилетке и с длинной прядью волос, кокетливо закрывавшей обширную плешь.

Соколов, желая справиться о ночлеге, направился к кельнеру. Вдруг он увидал рыжего человечка в пролетарской кепчонке, с клочкастыми усиками и жидкой бороденкой. Рыжий привалился плечом к стойке и потягивал водку из рюмки. Он что-то оживленно рассказывал невзрачному человеку с длинными, плохо чесанными волосами и мрачным выражением лица.

Все взоры с любопытством уперлись в вошедшего.

Десять пфеннигов

Глаза рыжего и Соколова встретились. Между ними словно пробежала искра. Они сразу узнали друг друга. Лицо рыжего облилось смертельной бледностью, сухонькие пальчики мелко задрожали. Он вскочил с табурета.

Соколов подошел к рыжему, внимательно заглянул в его лицо, словно сравнивая с полицейской фотографией. Идентификация прошла успешно. Гений сыска вежливо приподнял шляпу, по-немецки произнес:

— Рад видеть вас, герр Ленин!