Железная команда

Закончить запись Никите помешал Орешик. Он выскочил из кустов и закричал, будто клад нашел:

— Гей, скорлей! Молоко бежит, идите пить!..

Участники похода разом оказались на ногах.

— Где?.. Откуда?.. Почему?..

Но отвечать уже было некому. Треск мелкого сушняка указывал, в каком направлении удалялся Орешик.

Ребята наискось пересекли широкую полосу зарослей, тянувшихся вдоль высохшего русла водотека, и глазам их представилось удивительное, загадочное явление. По зеленому пологому склону бежал ручеек. Он был белый, как будто молочный. Возле ручейка на корточках сидел Орешик и пил, черпая ладошками.

Никита и его спутники быстро убедились, что в ручье текла все-таки вода. Но почему она белая и пахнет молоком? Забыв об усталости, путешественники бросились вверх по течению странного ручья, чтобы выяснить, откуда он берется.

По отрогу, входящему в лог, добрались до большого березового колка. На опушке стояли три глинобитных строения — что-то среднее между сараем и избой. Ревели коровы.

Жилистый мужчина, похожий на старую сухую кокорину, вытаскивал из дверей тяжелые фляги и опрокидывал их на землю. Молоко из них выливалось в ручей.

Когда он открыл крышку очередной фляги, изумленный Никита подбежал к нему.

— Зачем вы?.. Это же молоко!

На заросшем светлыми волосами лице злоумышленника появилась ехидная усмешка:

— Да ну! А я не знал.

— Не выливайте! — схватился Никита за флягу.

— Отчепись!..

Тогда Митька для внушительности снял с плеча ружье, которое несли по очереди, и тоже стал рядом с Никитой:

— Вам серьезно говорят: перестаньте разливать молоко!

— Серьезно… Геть отсюда, шкеты! — свирепо заорал мужик.

Все же ребята выяснили, что перед ними пастух, и фляги он опорожняет не по злому умыслу. Со вчерашнего вечера на отгон не приходила машина, отвозившая молоко на маслозавод. Давно прошло время утренней дойки, а молоко девать было некуда. Поэтому ничего не оставалось, как вылить вчерашний прокисающий удой, чтобы освободить посуду для свежего.

— Уж лучше бы коровам отдали, чем выливать, — предложил Никита.

— Эх, ты! Видать, из городских, — хмуро, хотя и без прежней злости, сказал пастух. — Разве ж корова станет пить молоко? Если какая привыкнет его пить, то она сама себя будет выдаивать. Телятам бы — другое дело. А до их гурта далеко.

Это было невероятно, немыслимо, чудовищно — выливать молоко в ручей! Изумление сменилось злостью на шофера, по вине которого творилось такое безобразие.

— Бежим искать молоковоз! — позвал Никита товарищей.

Но пастух сказал, что бригадир еще ночью уехал за ним на лошади.

— Где же они застряли?

— А чомер их знает! — Пастух сплюнул. — Может, авария с машиной, а может, просто дорогой наклюкались наш на это способный.

— Нет, этого дела нельзя так оставить! — горячился Никита. — Надо немедленно сообщить в контору.

Ребята пытались отговорить его, убеждали, что бежать на центральную усадьбу бесполезно — молоко уже не спасти. Однако Никита заметил в сенях избушки-мазанки женский велосипед и бросился к нему.

— Ждите меня здесь! — крикнул он друзьям, ловя ногой педаль.

Мелькнули коровы, стоящие в редком березняке, возле них доящей в цветных платках и черных халатах; поляна, укрытая громадными, похожими на подсолнечник ромашками. Снова колок — густой и душный. За ним сырая низина с травой в человеческий рост — настоящие травяные джунгли!..

Потом Никита видел перед собой лишь двойную колею, промятую в этих джунглях грузовиками. Воздух горячий, как в парной бане, разрывал грудь. Пот заливал лицо. А Никита все жал и жал на педали — до колик в боку, до красных кругов перед глазами.

Выбрался на большую дорогу. И тут сразу наткнулся на «летучку» — крытую машину ремонтной мастерской. Вел ее механик Петя, рядом с ним в кабине сидел Иван Дубровин. Парни сами остановили запаленного велосипедиста, догадавшись по его виду, что случилась какая-то беда.

Никита, захлебываясь воздухом, в нескольких словах рассказал им о молоке. Тракторист и механик переглянулись.

— На молоковоз вчера Яшку назначили, — сказал Петя. — Вот сволочь!

— А ну, вертай на отгонный стан, — решительно велел Иван Никите, — скажи, что мы сейчас пригоним туда машину. Вот только отвезем кое-что к сенокосилке — и сразу на отгон. Жми!..

Когда Никита вернулся на отгонный стан, там уже была автомашина. Бригадир дойного гурта, приземистый парень лет двадцати пяти, с длинными спутанными волосами, весь перепачканный подсыхающей глинистой грязью, переругиваясь с пастухом, грузил бидоны.

— Чего наделали! Чего натворили! — восклицал он.

— Докуда ж вас было ждать? Скотину же гробим! — негромко сказал пастух, и его жилистая, в корявых бородавках шея побурела.

— А я тут при чем? — сильнее прежнего возвысил голос бригадир, будто ему приходилось кого-то перекрикивать. — Ты директору скажи. Назначил нового шофера на молоковоз, а как проехать к нам на отгон — не объяснил. Ну и сбился ночью человек с дороги, засел в логу. Пока я его нашел, пока машину вытащили… А вы не могли обождать?