Железная коза

Кощубей лежал на широкой ознобушкиной кровати в очень хорошем настроении. Он был умный, очень умный, ну просто гениальный, даже самый первый на Земле. Громадье планов не мешало четко функционирующему процессу пищеварения и потоотделения. При каждом вздохе в ноздри попадали отборные, самые озонистые молекулы кислорода. Грудь, если на нее не смотреть и не ощупывать, казалась шире вдвое. Ей, грудью, можно было запросто лечь на амбразуру, и ничего плохого бы не произошло.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ: Княжеский поток сознания, зафиксированный придворными летописцами.

Умен? А сможешь безлошадный экипаж выдумать? Очень мягкая перина, но не будем отвлекаться. Тыры-пыры, идеальное безлошадное транспортное средство: полозья, сидение. С горки чуть подтолкнуть, дальше само покатит. Гениально!

А сможешь сделать людей счастливыми? Задачка будьте-нате. Рука затекла. Когда люди счастливы? Когда не приносят пользу обществу. Сачкуют, а по-научному — отдыхают. Как люди отдыхают? Водку пьют, морды бьют, лежат на диване, играют во что-нибудь… Шахматы, наперстки, однорукие бандиты… А можно и водку пить, и лежать на диване, и играть? Можно. Игра эротическая. На раздевание. Если диван перетащить под голубятню. Игроки ложатся на диван и пьют водку. Голубь пролетел, сытая морда, капнул своей гашеной известью. В кого попало — тот снимает обкаканную одежду. И так до совершенно голого конфуза. Назовем эту игру «Голубика» детишкам на радость, старикам развлечения для. Гениально! А стихи сочинять слабо? Пожалуйста:

Умом славян Вам не понять,
И градусом не перемерить.
В России можно только воровать,
И никому ни в чем не верить.

Грандиозно! Хорошо быть князем. А еще можно стать знаменитым художником. Картинку намалевать. Например, автопортрет, но не простой. Загримироваться, чтобы ни одна собака не узнала. Под бабу можно. Сесть у зеркала, загадочно улыбнуться, это я легко. И срисовать. Пусть потом искусствоведы четыреста лет спорят, почему эта выдра красочная так загадочно улыбается…

На правах верного слуги без стука вошел Пурилис. Князь Кощубей, мучаясь благосклонностью, сладко потянулся:

— А что, Пурилис, портной не спрашивал, зачем князю новый фрак?

— Портной спрашивал, когда князь расплатится за предыдущий, и назвал ваше величество священным павианом. — Латинянин рывком раздвинул миленькие розовенькие шторы с рюшечками, впуская солнышко.

Настроение слегка испортилось, но венценосец продолжил:

— А что, Пурилис, любишь стихи?

— Какие такие стихи?

— Разные стихи. О потерянном паспорте или о чудных мгновеньях весны, или вот, например, один мой знакомый сочинил:

Умом славян Вам не понять,
И градусом не перемерить.

— Вы меня дурите, господин хороший, это вы, наверное, сами сочинили. — Латинянин полил фикус и отставил лейку. Он очень любил домашние растения. Только не кактусы. Его б воля, все кактусы приказал бы съесть их выращивателям. — А кстати, добрая песенка может произрасти. — Музыкант ловко из-за спины выхватил боевую гитару:

В России можно только воровать,
И никому ни в чем не верить!