Железная леди

– Ну… – Я не совсем представляла, как защитить необычный выбор моих бедных родителей по части имени для моего крещения. – Верно, имя классического происхождения, ведь мой отец был очень образован, хоть и служил священником в убогом приходе Шропшира. В «Одиссее» Гомера Пенелопа – добродетельная женщина, достойная восхищения, которая сохранила верность своему пропавшему мужу Улиссу, несмотря на ухаживания других мужчин и двадцать лет одиночества.

– Да, это напоминает христианское отречение от соблазнов, – пробормотал Стенхоуп довольно зловещим тоном, который иногда встречался и у Ирен.

– По крайней мере, она, в отличие от своего мужа, не связалась с волшебницей, которая развлекалась тем, что превращала мужчин в свиней!

– Улисс был подлецом, раз заставил леди так долго томиться в ожидании, – мягко признал мой собеседник. – Коль скоро у меня нет настоящего христианского имени и у вас тоже нет, не вижу ничего неподобающего в том, чтобы между собой использовать те, которые есть.

– Уверена, что тут кроется подвох, но вы меня совсем заговорили в той же сладкоречивой манере, которой столь ловко пользуется Ирен. Вы двое – это уже слишком для меня.

– Сомневаюсь в этом, Нелл. А будет ли для вас не слишком, если попрошу помочь мне встать? Я желаю увидеть легендарный сад, в который мне теперь запрещено спускаться, ведь я превратился в очевидную мишень. Софи сказала, что окно выходит именно туда.

– А это безопасно? – Я с сомнением посмотрела в сторону ставен.

– Возможно, нет. Но мне было бы стыдно жить в полной безопасности. Кроме того, как я могу спокойно спать в полной уверенности, что в саду никто не затаился, если сам не проверю?

– Вы с Ирен два сапога пара, – пробормотала я, когда мой собеседник приподнялся на постели.

В действительности меня терзали серьезные сомнения, смогу ли я служить ему опорой. Что, если я не удержу его вес? Меня не привлекала очередная унизительная возня на полу, к тому же в этот раз без оправдания в виде выстрела убийцы. Но у больных часто бывают странные пожелания, а я не из тех, кто откажет страждущему в небольшой прихоти.

Когда мистер Стенхоуп поднялся и обхватил меня рукой за плечо, сердце у меня ухнуло вниз от тяжести чужого веса. Боюсь, я согнулась дугой, будто перегруженные перила. Но почти сразу давление ослабло, и мы неуклюже проследовали к окну, где наш гость оперся ладонью о широкий подоконник и осторожно распахнул ставни.

Впечатление было такое, будто убрали нелепый деревянный занавес, открыв сказочную сцену в пьесе. Признаюсь, я никогда не рассматривала наш французский сад в регулярном стиле при лунном свете, поскольку не подозревала, что мне так понравится его вид. В ярком сиянии дня он представлял собой лишь беспорядочное нагромождение шток роз, гелиотропов, дельфиниума и львиного зева всех цветов радуги.

Но прохладная серебряная рука ночи остудила лихорадочный дневной лик сада, создав бледный пейзаж из неясных форм и мерцания света и тени – необыкновенно красивый и загадочный. Аромат цветов поднимался вверх нежным прозрачным куполом, который был почти ощутим.

Мы стояли в тишине.

Наконец мистер Стенхоуп заговорил:

– Когда я думал об Англии в студеной хижине афганской зимой, в жарких болотах Индии, я рисовал в своем воображении именно такую тихую, безмятежную красоту. Я думал о Беркли-сквер, чашках с чаем и бисквитах, о моих розовощеких племянницах в кружевных фартучках. И еще я думал о вас, Нелл, и меня не покидала уверенность, что, хоть сам я нахожусь в чужой стране под жестокими небесами, в грязи и пыли, в эпицентре неправедных битв, – где-то лондонский туман выплясывает сарабанду по булыжникам мостовой и в укромных палисадниках с розовыми кущами и где-то мисс Хаксли окружает своих воспитанниц нежной заботой.

– Так и должно было продолжаться, – выпалила я возмущенно, выдавая себя, – если бы не война, которая вырвала из той идиллической картины не только вас, но и меня! Когда муж вашей сестры, полковник Тёрнпенни, снова получил назначение в Индию, его семья поехала с ним, как обычно и делается. И в итоге оказалось, что у меня нет работы, а на рынке труда переизбыток гувернанток. Мне пришлось торговать тканями в универмаге, хотя я не слишком преуспела. Если бы не Ирен, мне, без сомнения, пришлось бы жить на улице и голодать. Жаль, что разочаровала вас, но я не могла по-прежнему работать гувернанткой. Мне удалось стать неплохой машинисткой, и вообще-то я приобрела ценный опыт, но теперь умение печатать на машинке – слишком распространенный навык…

Посреди моей речи он схватил меня за плечи, все еще немного наклоняясь ко мне, и в то же время, как ни странно, поддерживая меня. Трепещущее сердце, как птица в клетке, билось у меня в груди, когда он заговорил – стремительно, горячо, со счастливой уверенностью: