Железная Маска (другой перевод)

— Мне не нравится идти пешком, а кроме того, не бывает ареста без кареты, — проговорила она. — А где твоя?.. Я предполагаю, что тебя привезли в карете. Разве что твое дворянство такого низкого происхождения, что ты не осмеливаешься показаться в экипаже.

Ньяфо не ответил и молча показал пальцем на карету, стоявшую матрах в пятидесяти. Ивонна направилась к ней, открыла дверцу и подтолкнула горбуна, чтобы он первым поднялся в карету. Она поднялась следом и сказала кучеру:

— Ты знаешь куда ехать.

Карета тронулась, но доволно продолжительное время в ней царило молчание. Ньяфо выглядел напуганным. Он имел в виду захватить Ивонну и подчинить ее своей воле. Он считал, что молодая женщина будет выглядеть напуганной, потеряет свою былую храбрость. Ведь она стала матерью и должна беречь себя для сына. Но вместо этого он встретил храбрую, уверенную в себе и решительную женщину. Вот это-то беспокоило его и вызывало страх.

Он подумал, что, несомненно, сын монсеньера Людовика погиб в огне и поэтому так спокойно Ивонна сдалась в плен, желая отомстить какимнибудь страшным способом за смерть сына.

— Эй, Ньяфо! — насмешливо спросила Ивонна. — Что это у тебя такая тоскливая физиономия? Разве ты не добился своего?.. Но я знаю, что с тобой: ты боишься. Да, ты боишься женщины, которая в отчаянии, не колеблясь, вонзит тебе в грудь кинжал… И нет ничего удивительного, что ты боишься. Хочу предупредить тебя: кончик этого кинжала смазан ядом. Смерть наступит даже от царапины… Но я не думаю, что мы дойдем до таких крайностей. Я верю, что, наоборот, мы станем добрыми друзьями.

— Берегись, Ивонна! — глухо прорычал карлик. — Ты себя так ведешь только потому, что умер твой сын…

— Умер мой сын! — расхохоталась она. — Видать, дворянство лишило тебя разума. Мой сын находится в надежном месте и я вернусь к нему, когда закончу кое-какие дела в Париже.

Ньяфо даже вздрогнул от такого признания. Он не сомневался, что Ивонна сказала правду.

— Кроме того, я хочу еще сообщить тебе добрые новости, — продолжала Ивонна. — Все мои верные друзья, которых ты тоже ненавидишь, как и меня, сегодня вечером ушли из аптеки, чтобы прогуляться при луне. Как жаль, что они не погибли в пожаре! Верно? — она посмотрела в окно и спросила: — Куда мы едем?.. Мы уже за городом.

Ньяфо едва сдержал себя, чтобы не выдать удивления, вызванного такими новостями. Он ехидно ухмыльнулся и сказал:

— Мы едем в Версаль.

— В Версаль! — воскликнула Ивонна, притворяясь обрадованной. — Как хорошо! Я всегда хотела посетить этот дворец!

— Но мы едем не во дворец.

— Ах, нет? Но куда?

— Мы прогуляемся в центр густого леса, где ты сможешь наслаждаться свежим воздухом, пением птиц и всей поэзией, соответствующей твоему приятному характеру.

Но насмешливый тон не помог Ньяфо. Ивонна быстро опустила стекло в окошечке и крикнула кучеру:

— В Версальский дворец!

Карлик хотел броситься на женщину и отдать другое приказание кучеру, но взгляд Ивонны остановил его. В этом взгляде, пронзительном и холодном, как лезвие шпаги, он прочитал свой смертный приговор.

Рука Ивонны медленно скользнула к тому месту, где у нее был спрятан кинжал.

Сжав кулаки, издавая рычание от бессильной злобы, побежденный Ньяфо откинулся на сидение кареты.

— Недостойно кавалеру отказывать капризу дамы, — спокойно проговорила Ивонна. — С другой стороны стыдно, что мы спорим. Ведь мы же едем в Версальский дворец.

— Я повторяю, Ивонна: берегись, — прорычал Ньяфо. — Сейчас я у тебя в руках. Я совершил глупость, оставив у тебя оружие. Но рано или поздно я тебе отплачу.

— Ох, Ньяфо! Ты хотел, чтобы я была рядом с тобой и я готова идти подле тебя даже в дом к твоей очаровательной матушке, — с самым невинным видом проговорила Ивонна.

— Ты что говоришь? — испуганно спросил карлик.

— Да ты не беспокойся, друг мой, — продолжала она. — Хотя я знаю, что ты сын жены нашего горячо любимого Людовика XIV, я сохраню тайну. Я понимаю чувство отвращения, испытываемое этой женщиной, признать публично, что такое чудовище, как ты, является ее сыном.

— Что ты замыслила? — прорычал карлик.

— О! Всего лишь засвидетельствовать свое почтение августейшей мадам де Мэнтен…

— ТЫ осмелишься…?

— Я не рискну идти одна. Я не такая знатная дама, чтобы совершить подобную неосторожность… Но я уверена, что она будет чрезвычайно польщена, когда увидит меня в обществе ее собственного сына…

— Ах, Ивонна! Не надейся, что я буду помогать в твоих махинациях…

Прежде чем мы войдем во дворец, я передам тебя гвардейцам короля.

Я лишусь давно ожидаемого удовольствия своими руками подвергнуть тебя пыткам, но зато посмотрю, как ты будешь болтаться на одной из виселиц Монтфоса.

— Что происходит с тобой, Ньяфо? — спокойно спросила молодая женщина. Может быть тебе жизнь надоела?

— Мне?

— Вот именно. Я хочу предупредить тебя, что при малейшей попытке доноса я уколю тебя кончиком кинжала. Я так горько буду рыдать над твоим трупом, что меня никто ни в чем не заподозрит. Все подумают, что я горько оплакиваю твою смерть, а так как действия яда никто не заметит, то меня выпустят на свободу.