Железная Маска и граф Сен-Жермен

Итак, ПЕРВАЯ ВЕРСИЯ: герцог де Бофор был похищен и тайно заключен в тюрьму Пиньероль в августе 1669 года под именем «слуги Эсташа Доже». Впоследствии на лицо ему наденут маску, чтобы скрыть похищение знаменитого герцога навсегда! Правдоподобно? Граф Сен-Жермен долго верил в эту версию. Хотя меня несколько смущало одно обстоятельство. Ведь человек, носивший маску, умер в Бастилии в 1703 году. То есть Бофору, рожденному в 1616 году, должно было быть… 87 лет! Возраст, до которого дожить в те времена было почти невозможно, особенно учитывая буйную и бурную жизнь герцога. Но именно «почти»… Ибо комфортные условия, в которых, как мы увидим, содержался человек в маске, отсутствие треволнений жизни могли помочь Бофору осуществить «почти невозможное» — прожить до этого почтенного возраста!

…Так думал и я до тех пор, пока не начал исследовать жизнь знаменитых узников Пиньероля. Среди них оказался удивительный персонаж, который будет героем нашего завтрашнего расследования. И он заставит нас уже завтра похоронить версию о герцоге де Бофоре — Железной Маске… Впрочем, до того, как он стал узником, этот человек был одним из богатейших и могущественнейших людей Европы.

В комнате ударили часы… И продолжили бить во всех комнатах. И я очнулся от обычного наваждения, наступавшего во время рассказов месье Антуана.

— Да, — засмеялся месье Антуан, — уже час ночи… мы увлеклись. Надеюсь, вы не забыли, я собираюсь решить ТРЕХСОТЛЕТНЮЮ загадку за два дня. Час назад закончился ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. И впереди решающий день.

Месье Антуан поднял со стола рубиновую коробочку, украшенную эмалью с галантной сценой — сатир, преследующий нимфу. Сверкнули бриллианты, обрамлявшие голубую эмаль.

— Это его коробочка для нюхательного табака… Героя завтрашнего расследования. До завтра, мой друг.

Глава четвертая Олигарх, которого считали Железной Маской

Я вернулся в отель, но не смог заснуть, ожидая завтрашнюю встречу. Шел второй час ночи, когда мне пришло в голову попытаться записать весь его вчерашний монолог. Я сел к столу и… записал весь его рассказ… 163 страницы! Записал без помарок, без любимой моей бесконечной правки! Он будто диктовал мне, а я… продолжал слышать его голос!

Я заснул только под утро, но встал с удивительно свежей головой.

Признаюсь, проснувшись, тотчас бросился к столу, думал, что все случившееся мне приснилось. Но на столе были разбросаны исписанные мною листы… те самые 163 страницы.

В десять утра я был у его дверей.

Все тот же молчаливый молодой слуга провел меня в кабинет.

Месье Антуан был ослепителен — в соломенной шляпе с большими полями, в белом летнем костюме и шелковом шарфе, элегантно, как умеют только французы, наброшенном на плечо.

Он стоял, картинно опершись на спинку кресла, появившегося рядом со столом. Это было великолепное старинное кресло с изящно изогнутой высокой спинкой, сиденье поддерживали львиные лапы.

— Вы правы: кресло воистину бесценное, — сказал месье Антуан, — сделано в прославленной «Мануфактуре королевской меблировки». Принадлежало христианнейшему королю Людовику XIV. В то время модники начали заказывать кресла с низкой спинкой. Но Людовик XIV хотел распоряжаться всем, даже модой. Тотчас последовал королевский указ, запрещавший мебельщикам подобные вольности — спинка у кресел должна была быть высокой. — И месье Антуан кивнул на кресло. — Итак, именно в этом кресле помещался августейший зад Людовика XIV… Как ничтожна наша плоть… Истлели и великий король, и все, кто трепеща стоял перед этим креслом… но кусок дерева стоит невредимый и столь же прекрасный. Кресло было очень любимо королем. Когда в кабинет короля въехал новый гарнитур, сделанный прославленным Булем, король велел отправить кресло в спальню. И когда беспредельно любвеобильный король принимал возлюбленных, кресло видело их пышные тела, освобожденные от тяжелых парчовых платьев, в которых они величественно плыли по паркету, похожие на корабли. Но эти мимолетные похоти короля соседствовали с долгими, преданными влюбленностями. Влюблялся король всегда неожиданно. После черноволосой, черноокой племянницы Мазарини его новой страстной любовью стала провинциалка, к тому же хромоножка, но прехорошенькая, белокурая, как ангелочек, Луиза де Лавальер. И кресло стояло рядом с потайной дверью, за которой начиналась лестница в апартаменты фаворитки.

Это кресло видел и герой истории, которую я собираюсь вам рассказать. Правда, тогда оно еще стояло в кабинете короля.

Все тот же молчаливый молодой человек вкатил маленький столик, на котором стоял поднос с серебряным кофейником и круассанами.

— Вы плохо завтракали, но хорошо и неутомимо трудились до рассвета, — сказал насмешливо месье Антуан.

Он знал и это!

Я молча, торопливо, жадно ел.