Железная маска. Между историей и легендой

Итак, насколько можно было допустить полезность этой меры предосторожности применительно к столь важным персонам, как Фуке и Лозен (обоих по крайней мере однажды пытались освободить, и было известно, что Фуке разработал детальный план, предусматривавший вторжение его сторонников в случае, если сам он окажется в тюрьме), настолько же бессмысленно было сохранение ее в Эгзиле. Кому могло бы прийти в голову атаковать маленький, затерянный в горах форт, чтобы освободить двух бывших слуг? Требуется другое объяснение. Оставляя за Сен-Маром его роту вольных стрелков, Лувуа хотел доставить приятное своему преданному служаке, чтобы у него не возникало чувство, будто он, перестав быть тюремщиком двоих важных персон (дело, составлявшее до сих пор смысл его жизни), потерял все. Он не хотел, чтобы тот воспринял свой перевод из Пинероля как знак немилости. Фуке и Лозен содержались за счет бюджета роты вольных стрелков, и теперь за этот счет будут содержаться Эсташ и Ла Ривьер! И они тоже извлекли из этого пользу! Правда, их содержание не шло ни в какое сравнение с обеспечением тех двоих: вместо 1100 ливров, ежемесячно выделявшихся для столь важных узников, «господа из нижней башни» довольствовались 330 ливрами — по пять с половиной ливров в день на человека. Однако важно иметь в виду, что с этого момента средства на содержание обоих заключенных рассчитывались по той же системе, что и для Фуке с Лозеном: они включались в бюджет роты вольных стрелков и выплачивались раз в два месяца казначеем военного ведомства, а не бухгалтерами Кольбера.

Эгзиль представлял собой форт, расположенный далеко в горах, в двенадцати лье от Пинероля, трех лье от Сузы и в семи от Бриансона. Расположенный в качестве сторожевого пункта на скалистом выступе, доминирующем над долиной, по которой протекает река Дориа, на левом берегу этой реки, он должен был контролировать горное ущелье, ведущее из Бриансона в Турин. Позднее, когда он в силу Утрехтского договора 1713 года перешел к королю Сардинии, его оборонительная система была переосмыслена, а его пушки направлены в сторону Франции… Современная крепость с ее галереями и сводчатыми казематами для тяжелых орудий, которую и по сей день занимает итальянская армия, мало похожа на ту, гораздо более скромную, которую впервые увидел Сен-Мар в конце мая 1681 года.[44]

Планы, сохранившиеся в архивах инженерных войск, описания, гравюры, а также рельефный план из коллекции Собора инвалидов^{19} позволяют нам составить представление об Эгзиле. Окруженный крепостной стеной с бастионами, комплекс состоял из замка или донжона (главной башни) и нескольких служебных помещений. Донжон прямоугольной формы был фланкирован со стороны итальянской долины двумя круглыми башнями, одна из которых, Большая башня, имевшая также название башня Цезаря (хотя она возникла лишь в Средние века), была крупнее другой. Между башнями простиралось строение, на первом этаже которого размещалось жилище начальника крепости. Там все было просто, лишено комфорта: Эгзиль задумывался как пограничная крепость, а не увеселительное заведение. Внизу, с западной стороны, раскинулся существующий и по сей день городок Эгзиль, со своей романской церковью Святых Петра и Павла и старинными зданиями. Городок этот сохранил живописный шарм альпийской деревни прежних времен.

Когда Сен-Мар в первый раз прибыл в Эгзиль, он встретил там человека, которому предстояло быть его ближайшим помощником в административных делах — королевского наместника Дю Пра де ла Басти, уже много лет занимавшего этот пост. Они познакомились, еще когда служили в первой мушкетерской роте под началом д'Артаньяна. Единственным содержавшимся в форте заключенным был протестант по имени де Видель из долины Кейра.[45] Форт находился не в лучшем состоянии. Построенный Жан де Беном в период с 1607 по 1610 год, он обветшал и испытывал недостаток в оснащении. В 1673 году Дю Пра де ла Басти жаловался на его заброшенность, писал о нем как о «лишенном военной мощи, не имеющем артиллерии и вообще какого-либо оружия, боеприпасов и провианта, самого необходимого для обороны и поддержания боеспособного гарнизона». Расположенная в крепости часовня, освященная в честь святых Франциска и Людовика, служила казармой для солдат. Должности коменданта, помощника коменданта и капитана-привратника, равно как и капеллана крепости, не были предусмотрены. В случае нападения, делал свое заключение Дю Пра де ла Басти, начальнику крепости оставалось лишь «защищаться с холодным оружием в руках и погибнуть на крепостной стене, будучи бесполезным для нее».[46] Вплоть до прибытия Сен-Мара не выделялись средства на ремонт строений. В 1700 году Вобан высказался о крепости Эгзиль еще более сурово, чем о Пинероле: «Все недостатки королевских крепостей, собранные вместе, не идут ни в какое сравнение с тем, что творится здесь».[47]