Железная маска: между историей и легендой

Человек в маске не занимал и вторую камеру башни де ла Бертодьер, поскольку там находились «под надежной охраной» двое повес, Тирмон и Рикарвиль, а затем писатель Константен де Ранвиль. Проведенные исследования не позволили установить, куда был переведен человек в маске. В то время тюрьма была полна заключенных. В январе 1703 года в сорока двух ее камерах находились сто заключенных (против пятнадцати в 1698 году). Смена обитателей камер происходила часто, что не всегда фиксировалось Дю Жюнка. Однако было бы логично предположить, что, несмотря на переполненность тюрьмы, мсье де Сен-Мар всегда старался изолировать заключенного, «имя которого не произносилось». Вполне возможно, что спустя некоторое время, видя, что в камерах отсутствует звукоизоляция, он решил держать этого узника возле себя, в квартире, которую занимал за пределами крепости. Там у него была небольшая комната, уже служившая камерой заключения во времена его предшественника. В 1693 году Дю Жюнка отмечал, что некоего заключенного-англичанина поместили «в маленькой комнате за пределами замка, в которой мсье де Бемо держал свою библиотеку». Внутри крепости человек в маске появлялся только по воскресеньям, чтобы пойти на мессу. Часовня располагалась на первом этаже между башней де ла Бертодьер и башней Свободы. Помещение было тесное, и заключенных отделяла только драпировка. Во времена, когда начальником крепости являлся де Бернавиль, были устроены четыре индивидуальные ниши, закрытые со стороны алтаря двойной занавеской. Понятно, что количество заключенных, имевших возможность присутствовать на воскресном богослужении, было ограниченно. Это считалось особой милостью, исключительным благоволением.

Спустя пять лет после прибытия в Бастилию, 19 ноября 1703 года, человек в маске умер, сраженный внезапной болезнью. Во втором реестре, в котором регистрировались случаи смерти и освобождения заключенных, Дю Жюнка записал:

«В четверг 19 ноября 1703 года: таинственный заключенный, постоянно носивший маску из черного бархата, которого мсье де Сен-Мар, прибыв с острова Святой Маргариты, привез с собой, которого он охранял долгое время, накануне, возвращаясь с мессы, почувствовал себя плохо и сегодня в 10 часов вечера умер. Мсье Жиро, наш капеллан, незадолго до смерти причастил его, и сей неведомый заключенный, столь долго находившийся под стражей, в 4 часа пополудни 20 ноября был похоронен на кладбище Сен-Поль, нашего прихода. В книге регистрации смертей указали имя, которого не знают ни мсье де Розарж, комендант, ни мсье Рейе, хирург, поставившие свои подписи». Приписка на полях: «Впоследствии (sic) я узнал, что в реестре в качестве имени указали мсье де Маршьель и что на похороны выделили 40 ливров».[15]

Итак, королевский наместник не смог разузнать подлинного имени несчастного заключенного. Фамилия, указанная в приходском реестре, мсье де Маршьель, которую он узнал от Рейе или Розаржа, не показалась ему убедительной. Зато он в своем сообщении сделал важное уточнение: маска заключенного была из черного бархата. Правда, он не сообщает других подробностей, как то: наличие подбородочника, металлических деталей или железного замка, а также не была ли это простая карнавальная полумаска, закрывающая верхнюю часть лица. И последнее замечание: 40 ливров, выделенных на похороны, представляют собой сумму хотя и не очень большую, но и не маленькую; поскольку стоимость гроба и савана составляет лишь половину этой суммы, есть основания предполагать, что по усопшему служили мессу. В 1713 году церемония погребения тюремщика Антуана Ларю обошлась в 17 ливров и 10 солей.[16] Еще в 1786 году расходы по погребению на кладбище Сен-Поль Николя Антуана Леге, «заключенного в крепости Бастилия по распоряжению короля», не превысили 18 ливров.[17]

Акт, составленный кюре прихода Сен-Поль, аббатом Жилем Лезуром, фигурирует или, вернее говоря, фигурировал в приходском реестре до того, как 24 мая 1871 года он сгорел при пожаре ратуши, подожженной коммунарами. К счастью, сохранилось его факсимиле. Вот этот текст:

«19-е, Маршиоли, сорока пяти лет или около того, умер в Бастилии, и тело его погребено на кладбище прихода Сен-Поль 20-го числа сего месяца в присутствии мсье де Розажа (sic), коменданта Бастилии, и мсье Регле (sic), хирурга Бастилии, которые и подписались. Подписи: Розарж, Рейе»^{6}.

Этот акт подтверждает сообщение Дю Жюнка. «Мсье де Маршьель» — простое офранцуживание (обычная в то время практика) фамилии, под которой был похоронен заключенный Маршиоли. Удивительно, что при погребении по христианскому обряду не упомянуто его имя. Наконец, ничто не свидетельствует о том, что указанные фамилия и возраст «сорок пять лет или около того» соответствуют фамилии и возрасту заключенного. Согласно Вольтеру, цитирующему свидетельство зятя врача из Бастилии, Фрекьера, незнакомец незадолго до своей смерти заявил, что ему шестьдесят лет…