Железная маска: между историей и легендой

В 1890 году Жюль Лэр в своей превосходной биографии министра Фуке первым из исследователей идентифицировал Эсташа Данже с заключенным Бастилии. Но поскольку этот вопрос был для него второстепенным, он не стал углубляться в изучение мотивов его заключения. Лэр писал, что, по всей вероятности, это был «один из тех, кто ввязался в темное дело — похищение документов или людей, а может быть, и во что-нибудь похуже, и кого, когда дело было сделано, заставили замолчать, упрятав в тюрьму».[210] И действительно, это вполне возможно, однако хотелось бы знать больше! Видимо, следует поискать среди участников событий 1667–1669 годов того, кто был арестован в августе 1669 года.

Английский писатель и эссеист Эндрю Ланг занимался изучением заговора Ру де Марсийи, раскрытого в мае 1668 года французским послом в Англии. Поль Ру, сеньор де Марсийи, беспокойный человек, непримиримый гугенот, питавший к Людовику XIV смертельную ненависть, был членом комитета из десяти человек, поставившего своей целью поднять восстание среди протестантов Лангедока, Дофине и Прованса. Опираясь на поддержку со стороны мятежников Гиени, Пуату и Бретани, эти провинции собирались восстать против власти короля и создать своего рода республику. Вскоре пошли слухи о том, что готовится покушение на государя, которое должно вызвать волнения в Париже. Ру будто бы заявлял, что один хороший удар вернет в мир спокойствие, во Франции же найдется добрая сотня Равальяков. Как схватить этого злодея? По его следу пустили многочисленных ищеек. После одной безуспешной попытки отряду из нескольких солдат под командованием двух офицеров-гугенотов, Пьера и Жака Газелей, дальних родственников заговорщика, удалось 12 июня 1669 года захватить его близ деревни Сен-Серг на швейцарской территории.[211] Ру связали, посадили верхом на лошадь, привязав его руки к седлу, и доставили в Бастилию, где он был подвергнут длительным допросам. Министр Юг де Лионн собственной персоной дважды допрашивал его, каждый раз по шесть часов подряд. Нам неизвестно, что из всего этого вышло, разве что удалось выяснить некоторые причины его намерения убить короля. В камеру ему дали для разрезания мяса нож с затупленным острием, но и таким инструментом этот фанатик умудрился отрезать себе левое ухо, детородный орган и мошонку. Его нашли лежащим в луже крови. Когда он еще только приходил в себя, его раны прижгли раскаленным железом. 21 июля он, совершенно ослабленный, предстал перед судьями в замке Большой Шатле. Признанный виновным в подготовке заговора и подстрекательских речах «против священной особы Его Величества», он был приговорен к казни через колесование и на следующий день казнен на площади перед замком, где обычно приводились в исполнение приговоры. Он испустил свой дух в 4 часа пополудни, выкрикивая проклятия в адрес короля, пока ему не заткнули рот кляпом. Его расчлененное тело выбросили на свалку. Когда начальник уголовной полиции д'Эфита сообщил Людовику XIV о казни заговорщика, тот ограничился одной фразой: «Мсье, мы избавились от дурного человека».[212]

Дело Ру де Марсийи далеко не исследовано, и сама личность заговорщика мало известна. Протоколы его допросов не сохранились, поэтому практически нечего сказать о состоявшемся тогда по его делу коротком процессе. Насколько можно верить его плану по дезорганизации Франции? Каков был масштаб заговора? Как только его доставили в Бастилию, заговорщик заявил, что хочет что-то сообщить лично королю. Какие секреты он хотел открыть ему? Это дело остается темным. Может быть, оно таит в себе настоящий государственный секрет?

Какая связь могла быть между Ру и Эсташем Данже? Известно, что непреклонный гугенот имел слугу-француза по имени Мартен, который часто использовался для передачи секретных сообщений. Этот слуга, сообщник и вместе с тем важный свидетель, остался в Англии. 12 июня Юг де Лионн потребовал от Кольбера де Круасси, французского посла, доставить его. Круасси послал к Мартену своего первого секретаря Жоли, чтобы тот убедил его возвратиться во Францию. Однако Мартен повел себя настороженно. Он вовсе не горел желанием выступать свидетелем, опасаясь, что его отправят в тюрьму, чтобы там вырвать из него признание в том, чего он и сам не знает. Так писал Кольбер де Круасси 1 июля.[213]