Железная маска (сборник)

– Такой удар мог бы нанести один из тех волшебных мечей, какими обладали Роланд, Сид или Амадис Галльский. И мне пришлось смиренно признать, что в честном поединке одолеть капитана Фракасса не в моих силах. Прием, который я использовал, до сих пор отражали лишь одним-единственным способом – собственным телом. И те, на ком я его испытал, получали лишнее отверстие на камзоле, через которое беспрепятственно выпархивает грешная душа. Но капитан Фракасс, как и все герои, обладает благородным сердцем, полным великодушия. Я был обезоружен, растерян и обескуражен неудачей, ему стоило только руку протянуть, чтобы насадить меня на острие клинка, как перепелку на вертел, но он этого не сделал, хотя от дворянина, подвергшегося ночному нападению на Новом мосту, следовало бы ждать совсем иного. Я обязан ему жизнью. И хоть не так уж высоко ценю свою жизнь, однако испытываю признательность. Поэтому я отказываюсь предпринимать что-либо против этого человека – его жизнь отныне для меня священнее собственной. Даже если б мог, я не посмел бы искалечить или погубить такого великого фехтовальщика, тем более что настоящие мастера встречаются все реже в наш век тупых рубак, которые даже шпагу держат, как метлу. Поэтому я здесь, и хочу просить вашу светлость больше не рассчитывать на мои услуги. Возможно, мне и следовало бы оставить эти золотые себе в возмещение за риск, которому я подвергался, но моя совесть противится таким сделкам…

– Во имя преисподней, немедленно забери свои деньги! – проговорил де Валломбрез тоном, не допускающим возражений. – В противном случае я прикажу вышвырнуть и тебя, и твой кошель в окно, даже не открывая ставней! Никогда еще не встречал таких совестливых мошенников. Ты, Мерендоль, не способен на подобный поступок, который прямо-таки просится в назидательные рассказы для юношества! – Заметив, что бретер все еще колеблется, герцог добавил: – Дарю тебе эти пистоли – выпей за мое здоровье!

– Это, монсеньор, будет исполнено неукоснительно, – ответил Лампур. – Надеюсь, ваша светлость не станет мне пенять, если некоторую часть я все же истрачу в игорном притоне?

Шагнув к столу, бретер протянул свою костистую руку, с ловкостью вора-карманника сгреб кошелек, и тот, словно по волшебству, мгновенно исчез в недрах его глубокого кармана, увесисто звякнув при столкновении со стаканчиком для игральных костей и колодой крапленых карт. Нетрудно было заметить, что Жакмену Лампуру куда привычнее получать, нежели расставаться с полученным.

– Лично я, – заявил он, – отказываюсь принимать участие во всем, что касается Сигоньяка. Но, если вашей светлости угодно, я порекомендую вам моего приятеля месье Малартика – человека, которому можно поручить самое рискованное и опасное дело. У него проницательный ум и ловкие руки, он вполне свободен от всяких предрассудков и предубеждений. В общих чертах я уже разработал план похищения девушки, которой вы оказали честь, обратив на нее внимание. Месье Малартик с присущей ему скрупулезностью доведет его до совершенства. Скажу по чести: иным сочинителям драм и комедий, которым аплодируют за умело построенный сюжет, стоило бы время от времени советоваться с моим приятелем, ибо ему нет равных в изобретательности, ловкости махинаций и хитроумном плетении интриг. Мерендоль знает Малартика и может подтвердить мои слова. Для такого дела вам, ваша светлость, не найти никого лучше, и я, осмелюсь сказать, преподношу вам в лице Малартика настоящий подарок. Однако не стану больше злоупотреблять вашим временем. Как только вы изволите принять окончательное решение, вам достаточно будет приказать одному из ваших слуг начертить мелом крест на стене слева от двери, ведущей в таверну «Коронованная Редька». Как только появится этот знак, Малартик, соответствующим образом замаскированный, явится в ваш особняк, чтобы получить дополнительные указания и взяться за дело.

Окончив эту речь, месье Жакмен Лампур снова проделал ряд сложных манипуляций со своей шляпой, затем нахлобучил ее на голову и покинул кабинет герцога, весьма довольный собой.

Это явление, впрочем не такое уж редкое в век профессиональных дуэлянтов и наемных душегубов, изрядно позабавило молодого герцога де Валломбреза. Ему понравилась незаурядность персоны и своеобразная честность Жакмена Лампура; он даже готов был простить бретеру неудачную попытку сразить Сигоньяка. Уж если барон устоял перед этим мастером фехтования, чье искусство известно всему Парижу, значит, он действительно непобедим, и рана от его руки не столь позорна и оскорбительна для самолюбия герцога.