Железная маска (сборник)

– Монсеньор! – с глубочайшим уважением проговорил барон. – Отцовская скорбь священна для меня, и я безропотно вынес бы самые оскорбительные и горькие слова в свой адрес. Скажу только, что в этом поединке я ничем не погрешил против чести. Я не буду обвинять несчастного герцога де Валломбреза ради того, чтобы обелить себя в ваших глазах. Поверьте, я не искал с ним ссоры, он сам снова и снова становился на моем пути, хотя я много раз щадил его во всех стычках. И на сей раз он сам, ослепленный яростью, бросился на мой клинок. Я оставляю в ваших руках Изабеллу, которая для меня дороже жизни, и удаляюсь навсегда. Признаюсь, мое горе стоит вашего, ибо эта прискорбная победа для меня горше поражения, ведь она лишила меня счастья всей моей жизни. Лучше бы мне самому оказаться убитым, быть жертвой, а не победителем!

Сдержанно поклонившись принцу и задержав долгий взгляд, полный любви и сожаления, на Изабелле, Сигоньяк, сопровождаемый Лампуром и Скапеном, спустился по лестнице к парадному входу. Оглянувшись на ходу, барон успел заметить, что Изабелла оперлась на парапет и поднесла к глазам, полным слез, кружевной платок. Что она оплакивала – смерть брата или потерю возлюбленного? Последнее показалось ему ближе к истине, так как ненависть девушки к де Валломбрезу, даже после невероятного известия о том, что они в близком родстве, едва ли могла мгновенно превратиться в сестринскую любовь. Поэтому Сигоньяк удалился, отчасти утешенный слезами той, которую любил. Что поделаешь – уж так устроено человеческое сердце!

Миновав замковый двор и подъемный мост, Сигоньяк и остальные актеры направились вдоль рва к лесу, где были спрятаны их лошади. Внезапно их внимание привлекли жалобные стоны, доносившиеся оттуда, где в воде лежало поваленное дерево. Оказалось, что театральный швейцар, так и не сумев выпутаться из гущи переплетенных ветвей, рухнул вместе с подрубленной вершиной в воду, да и застрял там, уцелев только потому, что его голова осталась на поверхности. Скапен ловко прыгнул на ствол, наполовину скрывшийся под поверхностью, и мигом вытащил швейцара, мокрого, трясущегося от холода и с ног до головы облепленного водорослями.

Лошади, застоявшиеся в низине, в которой их укрыли друзья, бодро заржали при виде хозяев и с места взяли бодрой рысью.

– Ну, и что вы думаете обо всех этих событиях? – поинтересовался Тиран у барона, ехавшего рядом с ним стремя в стремя. – Развязка, словно в настоящей трагикомедии! Это торжественное прибытие разгневанного отца, предшествуемого слугами со светильниками, причем ровно в ту минуту, чтобы положить конец безумствам вельможного сынка! А опознание утраченной дочери благодаря перстню с печаткой! Разве нечто подобное не доводилось нам видеть на сцене? Хотя, чему тут удивляться: если театр отражает жизнь, то и сама жизнь должна быть похожа на него, как оригинал на мастерски исполненный портрет. Скажу вам то, о чем до сих пор предпочитал помалкивать: в труппе давно ходили разговоры о знатном происхождении Изабеллы. Блазиус и старая Леонарда до сих пор помнят принца – в ту пору он был еще герцогом, – который ухаживал за Корнелией и не пропускал ни одного спектакля с ее участием. Леонарда не раз принималась уговаривать Изабеллу разыскать отца, но та по своей врожденной кротости и скромности всегда наотрез отказывалась, не желая навязываться высокородному семейству и предпочитая довольствоваться тем, что выпало на ее долю.

– Да, я знал об этом, – подтвердил де Сигоньяк. – Изабелла рассказала мне историю своей матери и упомянула о кольце, впрочем не придавая особого значения своему происхождению. Но, судя по тонкости чувств, которой отличается эта девушка, в ее жилах, несомненно, течет благородная кровь. Даже если бы она ничего не говорила, я догадался бы об этом сам. В ее изящной и чистой красоте чувствуется порода. Вот почему моя любовь всегда сочеталась с особым почтением и я не мог позволить себе с нею никаких вольностей. Но что за роковое совпадение – негодяй де Валломбрез оказался ее братом! Теперь нас разделяет его кровь, пролитая мною, а ведь спасти ее честь я мог только одним способом – уничтожив его. Несчастная судьба! Я сам возвел преграду, разбившись о которую, погибнет моя любовь, и той же шпагой, которой защищал свое сокровище, уничтожил надежду на счастье! Стремясь сберечь самое дорогое, я лишился его навсегда… Как мне теперь прийти к Изабелле, оплакивающей брата, когда мои руки обагрены его кровью? Пусть даже она простит мне все, но принц, который отныне вступил в свои отцовские права, с проклятием оттолкнет убийцу сына. Нет, поистине я родился под злосчастной звездой!