Железная маска Шлиссельбурга

Гришка фаворит императрицы, ее любовник, что тут такого, надо прямо о том говорить. Обласкан царицей чином генерал-поручика, и генерал-адъютантским званием, кавалером обоих орденов империи — святого Андрея Первозванного и святого Александра Невского. А еще римским князем от цезарей пожалован, с титулом «светлости», и со всем потомством нисходящим. И это не считая прочих пожалований, чинов и должностей — действительного камергера, шпага ему вручена, бриллиантами усыпанная, подполковника лейб-гвардии Конного полка с шефством над оным получил. В графском достоинстве Российской империи пребывает. Как и все Орловы, впрочем — так отмечены братья, за активное участие в перевороте 1762 года, и в организации «геморроидальных колик», от которых вскоре скончался низвергнутый ими с престола царь Петр Федорович.

— От Риги скачу, с утра в пятом часу всемером выехали, только вдвоем добрались. От яма до ямы наметом шли — с дюжину коней загнал, остальных запалил. Но успел…

Григорий отхаркался, выплевывая серую вязкую массу на пол — ничего, лакей подотрет. И глотком выпил немалую кружку кваса. Братья жили по простому, этикетом не увлекались — вот еще ждать пока слуга бокальчик на подносе золоченом принесет.

— Так, понятно. Силен ты, братец, — Иван посмотрел на каминные часы, германских мастеров работа, баснословно дорогие — стрелки показывали десять вечера. За семнадцать часов дорогу осилил — по три десятка верст в час, с учетом седловки коней в ямах — наметом шли, безумно быстро, так фельд-егеря только могут скакать с царскими депешами.

— Говори, что случилось?

— Не знаю, случилось ли еще, но весьма возможно может через час произойти. Я офицера отправил к набережной — любую галеру царским именем брать. И еще моих конногвардейцев полуроту прихватить из первого эскадрона — верны «матушке», сам людишек перебирал. Письмецо одно мы получили утречком от Ивашки, что «безымянным узником» в Шлиссельбурге в «секретном каземате» сидит. И кто его так писать выучил кудряво? Узнаю — руки выдеру с корнем! Так слушай, сударик мой, о чем речь в том послании наглом нашей царице шла…

Рублеными фразами и своими комментариями, что на русском языке хорошо излагаются, но нигде писаться не будут, ибо бумага от стыда сама возгореться может, Григорий за пять минут изложил содержание пасквиля, что напугал так императрицу.

Иван только хмурился, да кулаки сжимал немаленькие — любили Орловы удаль и драку молодецкую, во всем Петербурге один на один их только поручик Шванвич побить мог. Но зато любые двое из братьев метелили дерзкого наглеца так, что тот едва на карачках ползал. Правда, раз впал Шванвич в неистовство и рубанул палашом Алексея, среднего брата, по лицу. Не убил, хорошо, но шрам остался страшный. Отчего «Алехан» (домашнее прозвище самого сильного из братьев), получил прозвище «Балафре», что на французском языке означает «рубец».

— Пожалуй, здесь ты прав, Гришка, хотя и непутевый, — Иван усмехнулся, а младший брат, несмотря на титулы и положение, даже не протестовал. В семье братья сохраняли жесткую иерархию, руководствуясь старинным правилом — «старший брат в отца место».

— Только не предусмотрел, что три десятка солдат подпоручик Мирович взбунтует, а у них фузеи есть, и патронные сумки не пусты. Так что весь эскадрон брать тебе нужно, да на пару галер посадить, и лестниц штурмовых с десяток — мало ли что там будет. С разных сторон ночью приступить и мятежников одолеть числом.

— Так они на радостях напиться могут…

— Дурные могут быть, и они напьются, но умных будет больше. Ты врага не спеши недооценивать. Пойду Алешку кликну, пусть с Федькой тебе помогут — и следствие младший скорое проведет, раз обер-прокурором Сената в должности состоит…

— Не надо, братец, все мы хорошо слышали, зала то пустая, а лакея отогнали, — раздался уверенный голос Алехана и он тут же подошел с младшим братом — оба молодые, широкие в плечах, брызжущие богатырским здоровьем, уверенные в себе силачи.

— Поторопился вызов свой отправить, Ивашка!

— Эта затея намного опаснее, чем заговор Хитрово! Права сего помешанного узника на трон весьма весомые. Может смута большая выйти — сами знаете как на «матушку-царицу» многие сейчас злобствуют. И взять их никак невместно сейчас.

— Ну да ладно!

— Я за галерами отправлюсь, помогу твоему конногвардейцу, а Федька лестницы штурмовые найдет и эскадрон твой шефский поднимет. Полчаса нам на все — отплывать нужно, до Шлиссельбурга супротив течения плыть часа четыре придется, не меньше…

— Лучше на конях идти, — вскинулся Григорий, и тут же прозвучал издевательский смех старшего брата.

— Пока оседлают и выведут, час пройдет. А там четыре часа рысью идти — коней эскадронных нельзя загонять, в отличие от почтовых. Потом баркасы в форштадте искать, лестницы штурмовые готовить — если мятеж начался, то без них никак. Лучше на галерах прямиком к стенам подвалить, да и кони при штурме не нужны!